Закон о домашнем насилии детей

Закон «о семейном насилии» никого ни от какого насилия защитить не способен

Закон о семейном насилии обещает полицейские палки и «письма несчастья»

Автор – Холмогоров Егор

Опубликованный проект федерального закона «О профилактике семейно-бытового насилия в Российской Федерации» оказался намного хуже, чем ожидали от него самые яростные критики. Немало было сказано о том, что этот законопроект направлен на разрушение семьи, преследование мужчин, торжество феминизма и «нетрадиционных» ценностей и т. д.

На деле всё оказалось ещё хуже. Предлагаемый проект нацелен на разрушение правовой системы в нашем и без того не слишком-то правовом государстве. Ключевая для этого закона формулировка – определение семейно-бытового насилия – выглядит так:

Семейно-бытовое насилие – умышленное деяние, причиняющее или содержащее угрозу причинения физического и (или) психического страдания и (или) имущественного вреда, не содержащее признаки административного правонарушения или уголовного преступления.

По буквальному смыслу этой формулировки получается, что органы, ответственные за «профилактику семейно-бытового насилия», получат право во внесудебном порядке карать людей за деяния, которые не являются преступлением или правонарушением.

Ещё раз. Некое деяние, которое не является преступным по Уголовному кодексу и не рассматривается законом даже как правонарушение, может тем не менее быть наказано действующим в рамках нового закона административным органом. Иными словами, перед нами то самое «низачто» из известного анекдота, которое не укладывается в рамки уголовного и административного кодексов, но за которое дают если не десять лет (десять лет у нас и за умышленное убийство не всегда дают, особенно если Рафик – хороший мальчик), то серьёзные неприятности.

Определение этого «низачто» законодатели дать затрудняются и предлагают понимание того, что такое «семейно-бытовое насилие» в следующем виде: «Умышленное деяние, причиняющее или содержащее угрозу причинения физического и (или) психического страдания и (или) имущественного вреда». Под такое определение может попасть всё, что угодно, кроме действительно серьёзной угрозы. Обещания «Зарежу» или «Глаз натяну на пятую точку» подпадает под 119 статью УК РФ, правоприменительную практику по которой надо, безусловно, совершенствовать.

Под новый же ФЗ попадут прежде всего такие действия или угрозы, которые занимающиеся «профилактикой» органы захотят считать попадающими ради совершенствования отчётности. Проще говоря, для получения «палок», наград, поощрений и звёздочек. Сама формулировка такова, что оставляет интерпретацию той или иной ситуации как «семейно-бытового насилия» полностью на произвол правоохранительных органов.

Например, в большинстве семей просьба сходить за хлебом время от времени доставляет психическое страдание другому члену семьи, у которого болит голова, идёт любимый сериал или позвонила подруга. На этой почве регулярно возникают скандалы, в процессе которых звучат ещё более серьёзные угрозы – от не отдать зарплату до развестись. Понятно, что просьба сходить за хлебом – это классическое «семейно-бытовое насилие», она абсолютно недопустима, за хлебом должен ходить слуга с опахалом. Но, применяя последовательно логику данного законопроекта, фраза «Дома хлеб закончился» также является преступной в новом понимании, так как она содержит в себе угрозу дальнейшего причинения страдания в виде просьбы сходить за хлебом. Фактически любой сколько-нибудь серьёзный внутрисемейный диалог между супругами или родителей с детьми, например, требования встать и пойти в школу, может быть интерпретирован как «содержащий угрозу» по меньшей мере психического страдания, если не физического или имущественного вреда.

Разумеется, нам ответят: Ну в органах же не дураки, они понимают, где дело серьёзное, а где нет.

И это очевидная и циничная ложь.

Начнём с того, что в условиях нашей «палочной» системы (а другой формы отчётности наши правоохранительные структуры так и не придумали) любое здравомыслие существует только до 25-го числа месяца, а дальше вступают в действие законы статистики.

Продолжим тем, что применение так называемой «ювенальной юстиции» даже в самом усечённом её варианте доказало: ни на какую повсеместную вменяемость проверяющих и предписывающих органов рассчитывать не приходится, сплошь и рядом мифическая «защита прав детей» превращается в преследование многодетных семей, которое причиняет страдание прежде всего их детям. Вспомним только что обсуждавшуюся повсеместно ситуацию с семьёй Лапшиных, вынужденной сбежать из Вологодской области в Карелию после попытки отобрать у неё детей.

Иными словами, формулировки предлагаемого закона – это угроза непрерывного произвола со стороны сотрудников МВД на всех уровнях, угроза использования «защитных предписаний» – самого значительного нововведения данного законопроекта как инструмента запугивания, силового давления, того самого семейно-бытового насилия уже с другой стороны.

Здесь складывается аналогичная ситуация: вне рамок уголовного или административного кодексов появляется возможность для долгосрочного преследования гражданина. Предполагается возможность продлевать «письмо несчастья» – «защитное предписание» МВД до 60 дней. На это время гражданин ставится на «профилактический учёт», и за ним осуществляется «профилактический контроль», ограничивается возможность пользоваться телефоном и интернетом. Иными словами, перед нами практически безграничная возможность для нарушения прав человека, преследования неугодных, причём со стороны низовых структур ведомства, которое пользуется в обществе, будем честны, не самой безупречной репутацией (привет полковнику Захарченко и не ему одному). Блюстителем семейной нравственности предлагается быть учреждению, про сотрудников которого СМИ муссируют гипотезы о «пари на секс».

Вспомним жуткую историю сестёр-отцеубийц Хачатурян. Смог бы такой закон защитить их от отца-насильника? Возымело бы эффект такого рода «защитное предписание»? Особенно с учётом того, что одним из факторов безнаказанности называются его связи в полиции.

Проект ФЗ «О профилактике семейно-бытового насилия в Российской Федерации» безграмотен, абсурден, выполнен в антиправовой логике и вряд ли подлежит улучшению. Его просто следует отправить в мусорную корзину, так как никого ни от какого «семейно-бытового насилия» он защитить не способен и не нужен ни для чего, кроме самопиара лиц, которые его внесли и поддержали.

Что же делать реальным жертвам реального насилия, которое и в самом деле порой творится за стенами наших квартир и домов? Что делать жёнам, которых бьют мужья (наоборот тоже бывает, но согласимся, что мужчина может ударить сильнее, а вот в психологических унижениях женщины, как правило, изощрённее), детям, которых истязают отчимы и мачехи?

Подлинной профилактикой здесь должно служить, прежде всего, общее смягчение нравов, которое всё-таки в процессе развития цивилизации становится всё более очевидным. Наше общество гораздо менее насильственно сегодня, чем полвека или четверть века назад – и потому, что уровень жизни выше, и потому, что меньше стало государственного и криминального террора на улицах, то есть ситуация общей социально-политической стабильности сказывается на смягчении нравов к лучшему.

Сегодня «отцовский ремень» уже является скорее символической угрозой, и лишь у немногих порка остаётся средством воспитания. Детей уговаривают, а не принуждают. Женщины, которых терроризируют мужья и сожители, и они не уходят, сегодня, как правило, относятся к такому психологическому типу, который за «защитным предписанием» не пойдёт. А заявиться в семью и защищать жертву вопреки её воле окажется тяжело и чревато худшими нарушениями при любом законе.

Необходимо систематическое совершенствование реальных правовых механизмов, таких как административное законодательство. Семейные побои были справедливо декриминализованы. Однако административная ответственность за избиение супругов и детей должна наступать беспощадно, и работать по этой административной статье органы должны чётко, закатав рукава. Угроза небольшой, но реальной ответственности, которая наступает неотвратимо, будет гораздо лучшим средством профилактики, чем расплывчатый закон о «письмах несчастья».

Семью придумали не вчера. Это скорее она придумала нас, чем мы её. И, как у всякого института, существующего тысячелетиями, намного дольше государства, законов, полиции, феминизма и прочего, у семьи есть свои законы развития. И, нарушив эти законы, мы получим просто поломку всего механизма, который, вообще-то, отвечает за наше самовоспроизводство как людей.

Уже сейчас наша законодательная и общественно-психологическая ситуация такова, что общество, по сути, враждебно к многодетным семьям, хотя исключительно от них зависит его самосохранение и воспроизводство. Любая же многодетная семья требует определённой внутренней дисциплины, которая, конечно, должна поддерживаться без насилия, но с известной чёткостью (а лукавые формулировки закона грозят интерпретацией как «содержащих угрозу психологического страдания» любых минимально жёстких требований).

После принятия подобных формулировок на демографическом воспроизводстве основного населения страны можно будет поставить крест, на что, возможно, и рассчитывают авторы этой странной инициативы, очевидно, полагающие, что мигранты, которые заместят вымерших русских, окажутся адептами предельно ненасильственной и чуждой страданиям семейной жизни.

На самом же деле нам чрезвычайно важна полная нетолерантность к так называемым «этническим традициям» семейного насилия – бичом, с которым столкнулись все европейские страны в связи с миграционным наплывом. Так называемые «традиции» ряда регионов России и стран-доноров миграционного наплыва предполагают совершенно безудержное насилие в семье, причём не только «бытовое», но и криминальное – жесточайшие побои, изнасилования детей и прочее.

Сложившаяся система снисходительного отношения к подобной практике – в корне порочна, так как из-за увеличения числа носителей этой модели поведения они оказывают развращающее влияние и на «туземцев», то есть нас с вами, а при каждой попытке привлечь преступника к ответственности тут же находятся те, кто расскажет вам об «обычаях» и «культуре». Обычай в России должен быть только один: цивилизованный русский обычай, как он сложился – хорошо ли, худо ли – к началу XXI века, и от него не следует отступать ни в дичь, ни в псевдопрогресс.

Наконец, самое главное. И для вопроса об атмосфере в семье, и для многих других. Нам не мытьём, так катаньем, любой ценой, не стесняясь заимствовать многое у нелюбимых англосаксов, необходимо развивать систему независимого суда. Тогда стороны, перешедшие черту, за которой уладить «полюбовно» семейный конфликт невозможно, смогут решить вопрос при помощи реального правосудия, а не в одном из коррумпированных административных департаментов.

Если кому-то действительно жаль жертв домашнего насилия (а отрицать существование этой проблемы, как делают иногда некоторые защитники традиционных ценностей, – и глупо, и лицемерно), то начинать он должен с борьбы за реальный авторитетный и независимый суд. Решить же проблему с помощью полицейских «палок» и всевозможных «писем несчастья» абсолютно невозможно.

Закон о домашнем насилии: защита от агрессии или развал семьи

Домашнее насилие. Нерешаемая проблема в России

Более подробную и разнообразную информацию о событиях, происходящих в России, на Украине и в других странах нашей прекрасной планеты, можно получить на Интернет-Конференциях, постоянно проводящихся на сайте «Ключи познания». Все Конференции – открытые и совершенно безплатные. Приглашаем всех просыпающихся и интересующихся…

Почему закон о домашнем насилии это не угроза семье?

Чудовищная история с убийством девочки в Саратове вызвала большой резонанс, но надо понимать, что случаи, когда ребенок погибает от рук преступника-рецидивиста при подобных обстоятельствах, единичны. Большинство случаев насильственной смерти детей происходят в семьях, от рук родственников или людей, которые живут с ними в одном доме. На одного ребенка, убитого на улице, приходится несколько сотен детей, вынужденных годами жить в опасности, детей, жестоко искалеченных или убитых людьми, которым они доверяли, теми, которые их должны были защищать. Скорбеть о Лизе и выступать против закона о домашнем насилии довольно лицемерно. Мы не можем оставить детей без защиты на том основании, что их убивает не чужой человек за гаражами, а кто-то из близких прямо у них дома.

Когда речь идет о вмешательстве в дела семьи, мы все испытываем понятную тревогу. Закон о домашнем насилии прочно связан в сознании многих со страшными рассказами про «отберут ребенка за шлепок по попе», «подросток наговорит на родителей за то, что отняли компьютер». Но важно понимать, что существующее положение дел создает в этом плане гораздо больше рисков.

Что происходит сейчас, если кто-то предполагает, что ребенок пострадал от насилия в семье? Допустим, в детском саду увидели у него синяки и в ответ на вопрос «Что случилось?» он сказал, что его побили дома. Воспитатель обязан сообщить в опеку. Опека обязана разобраться.

Сотрудник опеки оказывается перед очень неприятным выбором. Возможно, ребенок все придумал или его не так поняли. Возможно, его правда избили. За один день и максимум один разговор с родителем (и то если удалось его застать дома или вызвонить по телефону) это не всегда поймешь. Как быть? Отправить ребенка домой, где его, возможно, изобьют до полусмерти за то, что «настучал»? Или запугают, чтобы больше никому ничего не рассказывал? Или увезут в неизвестном направлении? Мы же не знаем, в каком состоянии тот, кто его побил. Может быть, у него алкогольный психоз, или он жестокий психопат. Это может быть вообще не родитель, а, например, сожитель матери или родственник, страдающий зависимостями. А может быть, ничего страшного нет, и произошло недоразумение, или, даже если ребенка наказали сгоряча, родитель уже сам сожалеет и решил, что больше никогда такого не сделает?

Происходит очень несправедливая вещь. Мало того, что ребенка избили, после этого его забирают не только от обидчика, но и от его других родственников, которые, может быть, его не обижали! Из его семьи, из его дома, от его игрушек, от его друзей, из его школы – от всего его мира. Его насильственно помещают фактически в место лишения свободы, пусть и комфортное, — именно за то, что его побили. Нынешняя практика, которая существует сейчас – это практика “наказания жертвы”, того, кто пострадал. И нет другого способа его защитить, кроме как изолировать. В довольно частой ситуации – насилие со стороны сожителя матери – ребенок оказывается в приюте, теряя все, а насильник сплошь и рядом продолжает жить где жил, если не заведено уголовное дело.

После этого у опеки есть неделя на то, чтобы подать на лишение родительских прав. Закон обязывает ее это сделать. И через неделю эта же горячая картошка оказывается в руках судьи. У судьи обычно к этому времени недостаточно фактов, чтобы принять решение: было, не было, опасно, не опасно, можно возвращать, нельзя возвращать. Понятно, что сплошь и рядом перестраховываются. Если есть риск вернуть ребенка туда, где, возможно, ему грозит опасность, или ребенка оставить в учреждении – выбирают оставить в учреждении.

Таким образом, сейчас практика такова, что малейшее подозрение, что ребенок в семье подвергается насилию, влечет за собой катастрофические последствия для ребенка и для семьи. Очень трудно потом вернуть обратно, на это не предусмотрено процедуры и никто не хочет брать на себя ответственность. Даже если удалось вернуть ребенка, травма для него и для семьи бывает очень серьезной.

Как же быть, ведь действительно страшно оставлять ребенка в, возможно, опасной ситуации?

Запрет находиться с ребенком должен быть предъявлен взрослому

Для этого и предлагается способ, которым во всем мире разрубается этот мучительный узел. Вместо того, чтобы забирать ребенка из-за подозрений, что какой-то из взрослых в его окружении для него опасен, выносится запрет этому взрослому находиться вместе с ребенком. Конечно, это тоже сложная ситуация: может быть, взрослому обидно, неудобно, неприятно, особенно если, например, он на самом деле этого не делал. Но по сравнению с отобранием ребенка из семьи очевидно, что это гораздо меньшая беда – взрослому найти где-то пожить несколько дней или недель, и дать больше времени, например, той же опеке разобраться. Сам по себе запрет очень мотивирует родителя на контакт с опекой, его не придется отлавливать и упрашивать поговорить, как это нередко бывает.

Да и снять запрет — намного проще, чем вернуть ребенка, если уже его отобрали. Допустим, опека несколько дней разбирается, договаривается о каком-то сотрудничестве и видит, что опасности для ребенка нет, и запрет снимается полицией. При этом запрет на приближение это не судимость, не арест, ничего очень ужасного для взрослого человека он не несет, и даже если тревога окажется ложной или преувеличенной, жизнь семьи легче вернется к норме.

В случаях, когда есть серьезная угроза, что обидчик в неадекватном состоянии вернется, будет угрожать семье, то вступает в силу уже вторая часть этого закона, когда ребенка надо забрать в убежище вместе с другим его близкими взрослым, не разрушая семью, не разрушая их отношения. Таких историй не так много, но они случаются, поэтому убежища должны быть в каждом районе.

Обычно, если у человека сохранился здравый смысл, он не будет нарушать запрет на приближение. Если это все таки происходит, можно и нужно вызывать полицию, не дожидаясь агрессии. Полиция в этой ситуации не может сказать, как они сейчас часто говорят: «Будет повод, тогда вызывайте». Нет нужды ждать, что кого-то уже изобьют и потом снимать побои. Есть прямой запрет на приближение к ребенку, если он нарушен – это основание для задержания, для административного дела. Мировой опыт показывает, что это действует очень охлаждающе. Если известно, что за нарушение запрета тебя, а не ребенка заберут в казенный дом – это отрезвляет, а кому недостаточно окажется – административный арест может добавить здравого смысла и самообладания. И наоборот, если взрослый в этой ситуации демонстрирует законопослушность и адекватность, это аргумент за то, что с ребенком все будет в порядке и после отмены запрета. Не гарантия, но весомый довод.

Конечно, к этому должны быть добавлены программы помощи тем родителям, которые бьют детей под влиянием гнева или беспомощности, но это уже сфера социальной работы и психологии, а не закона.

Еще один страх: ребенок (подросток) будет манипулировать и наговаривать на родителей, например, приемных. Такое нечасто, но случается. Он наговорил, его забрали, в приюте он через два дня пожалел и признался, что наврал, и теперь уже очень хочет домой — но не тут то было. Вернуть ребенка, которого забрали по жалобе на жестокое обращение, очень сложно. Такие истории тянутся месяцами, и часто так и не удается вернуть ребенка в семью. В этом случае запрет на приближение также предлагает более мягкий вариант, хотя, конечно, это все может быть очень тяжело и неприятно для родителя, которого оговорили, но восстановить справедливость будет намного проще.

И только в случае, когда у ребенка есть лишь один взрослый, и именно этот взрослый подозревается в жестоком обращении, и невозможно никого найти, кто пожил бы с ребенком или принял бы его к себе, только тогда он помещается в приют. Понятно, что это не так часто будет случаться

Закон о домашнем насилии не касается наказания

Часто встречается аргумент, что закон о домашнем насилии не нужен, ведь все эти случаи и так подпадают под уголовное законодательство, мол, и так нельзя никого бить головой о батарею. Но закон о домашнем насилии не касается сферы наказания. Есть уголовный кодекс, и если установлено, что ребенка били головой об батарею, наказывать будут в соответствии с ним. Закон о домашнем насилии нужен именно для того чтобы в тех случаях, когда неясно, было или нет, когда сначала сказали, а потом взяли назад свои слова, иметь возможность не принимать необратимые суровые решения.

Это закон, который дает пострадавшему защиту на время разбирательства, поскольку понятно, что в семейной ситуации люди очень сильно связаны друг с другом, и у них амбивалентное отношение друг к другу. Если на нас напал незнакомец из-за угла, у нас нет к нему никаких других чувств, кроме возмущения и желания наказать. С родителями и супругами все гораздо сложнее. Жертва может не хотеть быть избитой, но еще меньше хотеть в детский дом или потерять семью. Закон нужен для того, чтобы снизить эту амбивалентность, чтобы дать возможность просто физически не находиться в одном месте, не подвергаться угрозе давления или дальнейшего насилия.

И еще один плюс – закон разрешил бы мучительную дилемму, с которой сталкивается каждый, кто слышит или видит, как бьют ребенка. Сообщить – и уже вечером ребенок будет в приюте. Или не сообщать – и ребенка продолжат бить. Это очень плохой выбор.

Жестокое обращение с детьми: статья 156 УК РФ с комментариями

Такое понятие, как «жестокое обращение с детьми», вообще не должно существовать в нашей жизни, поскольку ни один ребенок ничего не может противопоставить силе и жестокости взрослых. Тем не менее, случаи физического и психологического насилия над детьми в наше время все же встречаются, поэтому каждый должен знать, какие правовые последствия могут наступить в результате совершения подобных действий.

В соответствии со статьей 156 Уголовного кодекса РФ, под жестоким обращением с детьми понимается не только применение физической силы, но и невыполнение обязанностей по воспитанию детей, созданию для них комфортных условий проживания. Если ребенка лишают еды, самых необходимых вещей или если ребенок проживает в антисанитарных условиях – все это можно считать жестоким обращением.

Главные причины такого обращения имеют социальный характер.

Случаи жестокого обращения с детьми, как правило, происходят в неполных или в малообеспеченных семьях. Кроме того, на их возникновение влияют такие факторы, как отсутствие у родителей ребенка постоянного места работы, криминальное прошлое кого-либо из членов семьи, злоупотребление родителями ребенка алкоголем или наркотиками, низкий уровень культуры членов семьи и многое другое. Если в семье присутствует сразу несколько из перечисленных факторов, риск жестокого обращения с детьми значительно возрастает.

Что относится к жестокому обращению с детьми

Недопустимость жестокого обращения с детьми закреплена и на международном, и на общероссийском уровнях. Так, согласно статье 19 Конвенции о правах ребенка, все участники конвенции, к числу которым относится и Россия, должны принимать все возможные меры для защиты детей от применения любых форм насилия.

Что касается отечественного законодательства, ответственность за совершение подобных действий предусмотрена во многих отраслях: в уголовном праве, семейном, административном и других.

К жестокому обращению относятся такие действия:

• побои и другое физическое воздействие;
• лишение ребенка еды, воды, применение других форм издевательств;
• применение угроз в адрес ребенка;
• оскорбление ребенка и грубая критика в отношении него;
• пренебрежение интересами ребенка, унижение его достоинства.

Это основные, но не все примеры жестокого обращения.

Последствия этих действий для детей могут быть самыми плачевными.

К примеру, они могут проявляться в формировании негативных жизненных установок, в задержках физического и умственного развития, в снижении способности к обучению, в утрате уважительного отношения к взрослым, а также в серьезных изменениях в психике, которые практически невозможно будет исправить в дальнейшем.

Ответственность за жестокое обращение с детьми по статье 156 УК РФ

Статья 156 УК РФ определяет уголовную ответственность за неисполнение (или ненадлежащее выполнение) обязанностей по воспитанию ребенка его родителем или другим лицом, на которое возложены соответствующие функции. Это может быть воспитатель, педагог или другой работник образовательной организации или любого другого медицинского, социального учреждения.

В соответствии с указанной статьей уголовная ответственность наступает в том случае, если жестокое обращение с детьми сочетается с неисполнением обязанностей по их воспитанию. При этом жестокое обращение должно выражаться в совершении преднамеренных действий в отношении ребенка.

Так, если ребенок подвергается побоям, которые не влекут за собой серьезного расстройства здоровья, действия виновных лиц должны квалифицироваться по 156-й статье УК РФ.

А вот если здоровью ребенка причинен тяжкий вред или вред средней степени тяжести, такие действия могут потребовать дополнительной квалификации.

Статья 156 Уголовного кодекса РФ предусматривает наложение штрафа в сумме до 100 тысяч рублей, либо в размере зарплаты или другого дохода осужденного лица за период до одного года.

Кроме того, совершение действий, подпадающих под статью 156 УК РФ, может наказываться привлечением к обязательным работам до 440 часов или привлечением к исправительным работам сроком до двух лет. При этом виновное лицо может быть лишено права на занятие определенных должностей или выполнение определенных видов деятельности в течение трех-пяти лет.

«У вас отберут ребенка и отдадут геям»: какие мифы не дают принять закон о домашнем насилии

Закон о профилактике семейно-бытового насилия, споры о котором длятся уже больше трех лет, до сих пор не внесли на рассмотрение российского парламента, хотя депутаты обещали сделать это еще в конце прошлого года. Спор идет даже не по существу законопроекта, не по тексту документа, а о том, нужен ли вообще такой закон в России. И пока противники проекта называют его защитников «иноагентами», жертвы домашнего насилия обращаются в ЕСПЧ. Почему власти страны так не хотят принимать этот закон и как живут те, кто в нем крайне нуждается, разбиралась корреспондент RTVI Ирина Воробьева.

Депутат Государственной Думы Оксана Пушкина — лицо законопроекта о домашнем насилии. За это она регулярно подвергается нападкам, травле и даже угрозам. А сам законопроект обрастает мифами.

Оксана Пушкина, депутат Государственной Думы: «Вас очень просто выбить из седла, что называется, если я вам скажу, что из-за этого закона у вас будут проблемы с вашим ребенком, с вашим мужем, ребенка отберут и обязательно отдадут геям. Обязательно. Других просто нет. То вы пойдете на меня с вилами, а я на вас».

Депутат Государственной Думы Наталья Поклонская — лицо консервативной идеологии и борьбы за семейные ценности. Она же бывший прокурор Крыма и большая поклонница императора Николая II.

Наталья Поклонская, депутат Государственной Думы: «Как мы росли в наших семьях? Мама, папа, никакой агрессии, все предельно ясно. Что такое хорошо, что такое плохо. Никто не вмешивается. Никаких общественников, которые могут прийти домой, в семью, посмотреть, показывать и за то, что папа наказал ребенка за провинность, отобрать ребенка».

Вместе с руководителем центра «Насилию.нет», кандидатом юридических наук Анной Ривиной мы решили ответить на главные вопросы к законопроекту.

Первый миф гласит, что закон позволит отбирать детей за шлепок, словесное наказание или воспитательное ограничение.

Анна Ривина, директор центра «Насилию.нет»: «Закон против домашнего насилия никоим образом отдельно не рассматривает несовершеннолетних граждан нашей страны. Все вопросы, касающиеся безопасности ребенка, регулируются Семейным кодексом, который на сегодняшний день уже позволяет органам опеки на свое усмотрение забирать ребенка из семьи».

Депутат Государственной Думы Петр Толстой — любитель мифов. Он их собирает и распространяет. И не где-нибудь в соцсетях, а прямо с трибуны российского парламента (кстати, он же возглавляет российскую делегацию в Парламентской ассамблее Совета Европы).

Петр Толстой, вице-спикер Государственной Думы: «Надо закрепить понятие брака как „союза мужчины и женщины‟, это создаст барьер для попыток приписать какие-то отдельные, дополнительные права для лиц нетрадиционной ориентации — ЛГБТ. Сегодня эти попытки делаются с помощью проекта закона о профилактике домашнего насилия, который списан практически под копирку со Стамбульской конвенции Совета Европы. Нам пытаются навязать закон, который нацелен не на сохранение семьи, а на ее раскол с помощью постороннего вмешательства, начиная с соседей и заканчивая НКО».

Но вот вопрос: читал ли депутат Толстой сам текст законопроекта?

Оксана Пушкина, депутат Государственной Думы: «Никто не читал. Ни Валуев, ни Толстой, ни иже с ними, которые против законопроекта. Я всегда спрашиваю, против какого из них? И тут начинается самое главное — „мы в принципе против, не лезьте в семью‟. А мы и не лезем. Этот закон лезет в семью только тогда, когда SOS, все»

И это еще один миф — закон о домашнем насилии разрушит институт семьи.

Анна Ривина, директор центра «Насилию.нет»: «Очень странный институт семьи, который может разрушить закон против домашнего насилия. Поскольку на сегодняшний день и Конституция, и Семейный кодекс уже давно провозгласили и принципы равенства, и право на безопасность. Традиционная семья и институт семьи как раз говорят о том, что насилие — это ненормально и его быть не должно».

Сейчас жертв домашнего насилия в России точечно не защищает ни один закон. Более того, пострадавшие вынуждены доказывать факт насилия сначала для административного дела без серьезных санкций, а потом фактически ждать следующего раза, который для некоторых становится последним. Выжившие, исчерпав возможности добиться справедливости в России, идут в Европейский суд по правам человека.

Валерия Володина стала одной из них и выиграла дело в Страсбурге. Решение вступило в силу в ноябре 2019 года. Но после этого тишина: ни принятых мер, ни выплаты компенсации. Тогда она написала письмо президенту и депутатам.

Валерия боится преследователя и вынуждена скрываться, поэтому она отказывается с нами встречаться, но присылает нам аудиофайлы.

Валерия Володина, жертва домашнего насилия: «Мое обращение в администрацию президента и в Госдуму касается не расследования преступлений, совершенных против меня. Самые ужасные эпизоды — это похищение группой мужчин, избиение, лишение беременности, использование таких спецсредств, как устройства для передачи геолокации и прослушки. А также многочисленные избиения и попытка убийства. Тот самый случай, когда у моего автомобиля перерезали тормоза».

В своем письме руководству России Володина приводит и фрагмент из решения суда. ЕСПЧ отметил, что в России отсутствует законодательство по борьбе с домашним насилием, отсутствуют сдерживающие или охранные ордера.

Оксана Пушкина, депутат Государственной Думы: «Под охранный ордер могут попасть все. Куда мы бежим, когда нам угрожают? К маме, к сестре, к подруге. Вот полицейский выдаст это охранное предупреждение всем, кому он считает нужным. И вообще принятие самого законопроекта это и есть превентивная мера профилактики семейно-бытового насилия».

Адекватной статистики по домашнему насилию в России нет, потому что до сих пор не договорились, как считать и кто считает. Некоторые любят приводить цифры МВД, согласно которым в 2016 году было зафиксировано 64 тысячи случаев домашнего насилия. А в 2017 почти в два раза меньше. Эксперты связывают такое снижение с тем, что в феврале 2017 года отменили уголовную ответственность за первые побои в отношении близких.

Депутат Наталья Поклонская не отрицает, что проблема насилия в семьях есть, она предлагает свои поправки к проекту закона.

Наталья Поклонская, депутат Государственной Думы: «Прежде всего начать с названия закона: как корабль назовешь, так он и поплывет. Закон о профилактике насилия в семье. Можно подумать, что в России у нас не семья, а сплошное насилие кругом. Давайте мы назовем закон „Об укреплении семьи‟. Надо предоставить полномочия и одновременно спрашивать за использование и выполнение своих должностных обязанностей со стороны участковых инспекторов».

Как корабль ни назовешь, а законопроект пока застрял где-то в коридорах российского парламента. Сейчас у депутатов другие приоритеты — видимо, их не хотят отвлекать от Конституции. И нет ни сроков, ни прогнозов.

Мы редко об этом задумываемся, но проходящие мимо нас на улице люди скорее всего либо сами сталкивались с домашним насилием, либо их ближайшее окружение, а возможно, прямо сегодня, по возвращении домой, они подвергнутся насилию. Но мы об этом вряд ли узнаем.Причин тому несколько: привычка общества обвинять жертву, отсутствие доступной помощи, страх и стыд. И, конечно, так и не принятый до сих пор закон о профилактике семейно-бытового насилия.

Законопроект о домашнем насилии: Не дал ребенку компьютер? Сына могут забрать в детдом!

Закон о домашнем насилии спасёт женщин или разрушит семьи?

Не мама и папа, а родитель номер один и два

«КП»: — У нас и сейчас можно вызвать полицию, если вас бьют. Это могут сделать, например, соседи, если слышат шум из квартиры рядом. Для чего нужен новый закон?

Айвар: — Закон не о домашнем насилии, а о профилактике его. Мы реагируем, чтобы преступление не наступило. Лучше развести две конфликтующие стороны и дать им возможность либо примириться, либо расстаться. Если мы не будем вмешиваться — они поубивают друг друга.

Кормухин: — Дьявол в деталях. Основополагающий документ, на котором построен законопроект, это Стамбульская конвенция. Ее нам пытаются навязать с 90-х годов. Там как раз про насилие против женщин идет речь. Это плюс. Никто из нас не призывает колошматить жен. Но есть подводная часть айсберга. Под этим соусом нам навязывают гендерное равноправие. «Гендер» — это не биологический пол мужчины и женщины. Это социальный пол, которым себя ощущает мужчина или женщина. То есть эта история про гей-парады, про введение терминов «родитель один и два». А законопроект о домашнем насилии станет для этого отправной точкой.

Айвар: — В документе нет об этом ни слова. У нас 80% женщин сидят за насильственные преступления — это убийства мужей или сожителей. И они отбывают наказание только потому, что уже невмоготу было терпеть. А государство не смогло их защитить. Пара может мириться, расставаться, но должна быть профилактика и не должно быть искалеченных судеб.

«КП»: — А что такое профилактика?

Надсмотрщик за ячейкой общества

Кормухин: — Данный закон вводит в семью штрейкбрейхера в лице государства или общественников. Они смогут контролировать мужа и жену, воспитание ими ребенка. Еще вводятся понятия психологического насилия, имущественного насилия. Пример. Мой ребенок проводит в планшете много времени, смотрит какие-то нехорошие вещи. Я в воспитательных целях отбираю у него планшет. Ребенок впадает в истерику и начинает кричать. Мой сосед, которому я чем-то не приглянулся, пишет на меня заявление: «Андрей Кормухин истязает своего ребенка». Приезжают ко мне домой и, не разбираясь, увозят ребенка на месяц. Мне выписывают предписание. И мы с женой не знаем в течение месяца, где наш сын. А я должен доказывать, что я не троглодит, а любящий отец. И из-за любви отобрал у него планшет. И получается, я ему нанес тот самый имущественный вред, так как планшет принадлежит ребенку. И я ему принес психологическое насилие.

Айвар: — И сегодня органы опеки не освобождены от того, чтобы наблюдать за происходящем в семье. Они и сейчас смогут прийти и забрать ребенка. Но в этом законопроекте написано, что есть профилактическая беседа, действия в отношении родителей, которые ненадлежащим образом ведут себя по отношению к ребенку.

«КП»: — А кто будет проводить беседу?

Айвар: — Органы государственной власти, соцзащита, общественные организации. НКО (некоммерческие организации, которым планируется передать контроль над семьями. — Ред.) не имеют права вмешиваться до тех пор, пока к ним не придет женщина и не скажет: «Возьмите меня в свой кризисный центр на месяц, потому что я не могу больше находиться дома». А вот соседи не вмешиваются абсолютно. Потому что соседи всегда думают, что вот они завтра помирятся, а я буду плохой. И масса случаев, когда даже при наличии истошных криков соседи не звонят в полицию — не хотят ввязываться. У нас инертное общество.

Кормухин: — Почему выделяют только насилие дома? Избиения женщин в подъезде, троллейбусе их не волнуют. Нужно бороться с общим насилием в нашем обществе. А так хотят выделить семью как опасную зону, где живут главные угрозы для человечества. Надо наделить дополнительными полномочиями участковых и полицию. Надо улучшить институты участковых инспекторов, туда направлять не по остаточному принципу, а профессионалов. Как был Анискин в СССР . А пока введите хоть 40 законов — система останется прежней.

Андрей Кормухин. Фото: vk.com

Подумать в одиночестве

Айвар: — Давайте о законопроекте. Статья 4: поддержка и сохранение семьи. Индивидуальный подход к каждой семье и каждому лицу, подвергшемуся насилию. Добровольность получения помощи. Соблюдение уважения прав и законных интересов человека и гражданина, законности, обоснованность профилактических мер, недопустимость причинения человеку и гражданину психических страданий, имущественного вреда. Социальная защищенность и соблюдения конфиденциальности. Где вы тут видите пороки, о которых вы говорите?

Кормухин: — Где вы видите добровольность четырехлетнего ребенка?

Айвар: — Если вы будете лупить своего четырехлетнего ребенка, то, конечно, к вам придут. Законопроект, который никоим образом не наступает на пятки традиционной семье. Мы говорим о том, чтобы семьи не распадались. Какой-то период времени в одиночестве супругам нужен для того, чтобы понять — смогут ли они жить дальше вместе, примириться.

Кормухин: — Традиционная семья у нас подается как сборище, где лупят жен, детей, стариков. Такого нет! А нам хотят в ста процентах семей навязать наблюдающих! И этот закон разделяет еще больше людей между собой. К обсуждению не позвали церковь и сами многодетные семьи.

МНЕНИЯ

ПРОТИВ

Виталий МИЛОНОВ, депутат Госдумы:

— Что бы я поменял в самой идее? Первое: название. Пусть он будет закон о сохранении семьи. Зачем наводить ужасы вокруг мам, пап и детей.

Второе: убрал бы всяких чудаковатых общественников. У 90% сторонников этой идеи нет своих детей. И они будут приходить к нам в дом, чтобы учить нас любви и воспитанию.

Третье: оставил бы пункт только про физическое насилие. Зачем вводить эти размытые термины «психический и имущественный вред»? Они все равно работать не будут. Зато всякие соседи и активисты смогут шантажировать родителей: «Не дадите денег, отправим заявление — и ребенка заберут из семьи».

Четвертое: нужно расширить его применение. Надо со школы воспитывать мальчишек и девчонок, учить их семейной жизни. Без пошлости сексуальной. Показывать фильмы, объяснять, что счастье не только в деньгах. И тогда парень никогда не поднимет руку на свою супругу. Не из-за страха перед законом. А потому что он ее уважает и любит.

Пятое: сохранить пункты про кризисные центры, где женщина сможет спрятаться от насильника. Оставить судебное предписание, по которому обидчики не смогут приближаться к жертве.

А в нынешнем виде закон будет только разрушать семьи.

ЗА

Оксана ПУШКИНА, депутат Госдумы:

— Сегодня мы рожаем детей больными — таких 40%, в основном ментальные диагнозы. Это о чем говорит? О том, что мы зачинаем — извините за это грубое, непарламентское слово — и вынашиваем этих детей порой в очень агрессивной обстановке. Потому что иногда твой партнер, твоя любовь, твой муж теряет контроль. Опять же невероятная агрессия в обществе. Домашний тиран должен понимать, что, если он только попробует занести руку над своей жертвой (или сын над своей мамой пожилой), его ждет не очень сладкое будущее. Закон поставит его в определенные рамки. Скажем, в западных странах насильника сразу же от жертвы изолируют. То есть если ты вдруг решил применить силу в отношении своей жертвы, жены, хочешь ее «воспитать как надо», ты должен понимать, что тут же покидаешь жилье.

Проект закона о домашнем насилии: Не купил жене шубу — уже насильник? Выселяйся из квартиры?!

» КП » пробует разобраться в документе, который вызвал немало споров

В телевизоре и интернете рвут друг на друге рубахи — депутаты и общественники спорят — зачем нужен и что нам принесет новый Закон о «домашнем насилии». Защитит женщин от мужей-тиранов? Или разобьет тысячи семей, сделает детей сиротами, отправив их в детдом, а родителей — в тюрьму? (подробности)

Екатерина Шульман: Полицейские не любят принимать заявления о побоях, так как знают, что 7 из 10 заберут в течение 3 дней

Источники

• http://xn—-ctbsbazhbctieai.ru-an.info/%D0%BD%D0%BE%D0%B2%D0%BE%D1%81%D1%82%D0%B8/%D0%B7%D0%B0%D0%BA%D0%BE%D0%BD-%D0%BE-%D1%81%D0%B5%D0%BC%D0%B5%D0%B9%D0%BD%D0%BE%D0%BC-%D0%BD%D0%B0%D1%81%D0%B8%D0%BB%D0%B8%D0%B8-%D0%BD%D0%B8%D0%BA%D0%BE%D0%B3%D0%BE-%D0%BD%D0%B8-%D0%BE%D1%82-%D0%BA%D0%B0%D0%BA%D0%BE%D0%B3%D0%BE-%D0%BD%D0%B0%D1%81%D0%B8%D0%BB%D0%B8%D1%8F-%D0%B7%D0%B0%D1%89%D0%B8%D1%82%D0%B8%D1%82%D1%8C-%D0%BD%D0%B5-%D1%81%D0%BF%D0%BE%D1%81%D0%BE%D0%B1%D0%B5%D0%BD/
• http://www.pravmir.ru/pochemu-zakon-o-domashnem-nasilii-eto-ne-ugroza-seme/
• http://semeynoepravo.com/likbez/zhestokoe-obrashhenie-s-detmi.html
• http://rtvi.com/stories/kakie-mify-ne-dayut-prinyat-zakon-o-domashnem-nasilii/
• http://www.vladimir.kp.ru/daily/27067.3/4134917/