Закон о домашнем насилии смысл

Почему закон о домашнем насилии это не угроза семье?

Чудовищная история с убийством девочки в Саратове вызвала большой резонанс, но надо понимать, что случаи, когда ребенок погибает от рук преступника-рецидивиста при подобных обстоятельствах, единичны. Большинство случаев насильственной смерти детей происходят в семьях, от рук родственников или людей, которые живут с ними в одном доме. На одного ребенка, убитого на улице, приходится несколько сотен детей, вынужденных годами жить в опасности, детей, жестоко искалеченных или убитых людьми, которым они доверяли, теми, которые их должны были защищать. Скорбеть о Лизе и выступать против закона о домашнем насилии довольно лицемерно. Мы не можем оставить детей без защиты на том основании, что их убивает не чужой человек за гаражами, а кто-то из близких прямо у них дома.

Когда речь идет о вмешательстве в дела семьи, мы все испытываем понятную тревогу. Закон о домашнем насилии прочно связан в сознании многих со страшными рассказами про «отберут ребенка за шлепок по попе», «подросток наговорит на родителей за то, что отняли компьютер». Но важно понимать, что существующее положение дел создает в этом плане гораздо больше рисков.

Что происходит сейчас, если кто-то предполагает, что ребенок пострадал от насилия в семье? Допустим, в детском саду увидели у него синяки и в ответ на вопрос «Что случилось?» он сказал, что его побили дома. Воспитатель обязан сообщить в опеку. Опека обязана разобраться.

Сотрудник опеки оказывается перед очень неприятным выбором. Возможно, ребенок все придумал или его не так поняли. Возможно, его правда избили. За один день и максимум один разговор с родителем (и то если удалось его застать дома или вызвонить по телефону) это не всегда поймешь. Как быть? Отправить ребенка домой, где его, возможно, изобьют до полусмерти за то, что «настучал»? Или запугают, чтобы больше никому ничего не рассказывал? Или увезут в неизвестном направлении? Мы же не знаем, в каком состоянии тот, кто его побил. Может быть, у него алкогольный психоз, или он жестокий психопат. Это может быть вообще не родитель, а, например, сожитель матери или родственник, страдающий зависимостями. А может быть, ничего страшного нет, и произошло недоразумение, или, даже если ребенка наказали сгоряча, родитель уже сам сожалеет и решил, что больше никогда такого не сделает?

Врагу не пожелаешь принимать такие решения. Либо сотрудник опеки оставляет ребенка в ситуации, когда он находится в полной власти человека, который гипотетически является насильником по отношению к нему, и человек может сделать что угодно, либо забирает ребенка в приют. Наверное, неудивительно, что в этой ситуации чаще всего принимается решение ребенка забрать, даже если нет уверенности, что угроза очень серьезная.

Происходит очень несправедливая вещь. Мало того, что ребенка избили, после этого его забирают не только от обидчика, но и от его других родственников, которые, может быть, его не обижали! Из его семьи, из его дома, от его игрушек, от его друзей, из его школы – от всего его мира. Его насильственно помещают фактически в место лишения свободы, пусть и комфортное, — именно за то, что его побили. Нынешняя практика, которая существует сейчас – это практика “наказания жертвы”, того, кто пострадал. И нет другого способа его защитить, кроме как изолировать. В довольно частой ситуации – насилие со стороны сожителя матери – ребенок оказывается в приюте, теряя все, а насильник сплошь и рядом продолжает жить где жил, если не заведено уголовное дело.

После этого у опеки есть неделя на то, чтобы подать на лишение родительских прав. Закон обязывает ее это сделать. И через неделю эта же горячая картошка оказывается в руках судьи. У судьи обычно к этому времени недостаточно фактов, чтобы принять решение: было, не было, опасно, не опасно, можно возвращать, нельзя возвращать. Понятно, что сплошь и рядом перестраховываются. Если есть риск вернуть ребенка туда, где, возможно, ему грозит опасность, или ребенка оставить в учреждении – выбирают оставить в учреждении.

Таким образом, сейчас практика такова, что малейшее подозрение, что ребенок в семье подвергается насилию, влечет за собой катастрофические последствия для ребенка и для семьи. Очень трудно потом вернуть обратно, на это не предусмотрено процедуры и никто не хочет брать на себя ответственность. Даже если удалось вернуть ребенка, травма для него и для семьи бывает очень серьезной.

Запрет находиться с ребенком должен быть предъявлен взрослому

Для этого и предлагается способ, которым во всем мире разрубается этот мучительный узел. Вместо того, чтобы забирать ребенка из-за подозрений, что какой-то из взрослых в его окружении для него опасен, выносится запрет этому взрослому находиться вместе с ребенком. Конечно, это тоже сложная ситуация: может быть, взрослому обидно, неудобно, неприятно, особенно если, например, он на самом деле этого не делал. Но по сравнению с отобранием ребенка из семьи очевидно, что это гораздо меньшая беда – взрослому найти где-то пожить несколько дней или недель, и дать больше времени, например, той же опеке разобраться. Сам по себе запрет очень мотивирует родителя на контакт с опекой, его не придется отлавливать и упрашивать поговорить, как это нередко бывает.

Да и снять запрет — намного проще, чем вернуть ребенка, если уже его отобрали. Допустим, опека несколько дней разбирается, договаривается о каком-то сотрудничестве и видит, что опасности для ребенка нет, и запрет снимается полицией. При этом запрет на приближение это не судимость, не арест, ничего очень ужасного для взрослого человека он не несет, и даже если тревога окажется ложной или преувеличенной, жизнь семьи легче вернется к норме.

В случаях, когда есть серьезная угроза, что обидчик в неадекватном состоянии вернется, будет угрожать семье, то вступает в силу уже вторая часть этого закона, когда ребенка надо забрать в убежище вместе с другим его близкими взрослым, не разрушая семью, не разрушая их отношения. Таких историй не так много, но они случаются, поэтому убежища должны быть в каждом районе.

Обычно, если у человека сохранился здравый смысл, он не будет нарушать запрет на приближение. Если это все таки происходит, можно и нужно вызывать полицию, не дожидаясь агрессии. Полиция в этой ситуации не может сказать, как они сейчас часто говорят: «Будет повод, тогда вызывайте». Нет нужды ждать, что кого-то уже изобьют и потом снимать побои. Есть прямой запрет на приближение к ребенку, если он нарушен – это основание для задержания, для административного дела. Мировой опыт показывает, что это действует очень охлаждающе. Если известно, что за нарушение запрета тебя, а не ребенка заберут в казенный дом – это отрезвляет, а кому недостаточно окажется – административный арест может добавить здравого смысла и самообладания. И наоборот, если взрослый в этой ситуации демонстрирует законопослушность и адекватность, это аргумент за то, что с ребенком все будет в порядке и после отмены запрета. Не гарантия, но весомый довод.

Конечно, к этому должны быть добавлены программы помощи тем родителям, которые бьют детей под влиянием гнева или беспомощности, но это уже сфера социальной работы и психологии, а не закона.

Еще один страх: ребенок (подросток) будет манипулировать и наговаривать на родителей, например, приемных. Такое нечасто, но случается. Он наговорил, его забрали, в приюте он через два дня пожалел и признался, что наврал, и теперь уже очень хочет домой — но не тут то было. Вернуть ребенка, которого забрали по жалобе на жестокое обращение, очень сложно. Такие истории тянутся месяцами, и часто так и не удается вернуть ребенка в семью. В этом случае запрет на приближение также предлагает более мягкий вариант, хотя, конечно, это все может быть очень тяжело и неприятно для родителя, которого оговорили, но восстановить справедливость будет намного проще.

И только в случае, когда у ребенка есть лишь один взрослый, и именно этот взрослый подозревается в жестоком обращении, и невозможно никого найти, кто пожил бы с ребенком или принял бы его к себе, только тогда он помещается в приют. Понятно, что это не так часто будет случаться

Закон о домашнем насилии не касается наказания

Часто встречается аргумент, что закон о домашнем насилии не нужен, ведь все эти случаи и так подпадают под уголовное законодательство, мол, и так нельзя никого бить головой о батарею. Но закон о домашнем насилии не касается сферы наказания. Есть уголовный кодекс, и если установлено, что ребенка били головой об батарею, наказывать будут в соответствии с ним. Закон о домашнем насилии нужен именно для того чтобы в тех случаях, когда неясно, было или нет, когда сначала сказали, а потом взяли назад свои слова, иметь возможность не принимать необратимые суровые решения.

Это закон, который дает пострадавшему защиту на время разбирательства, поскольку понятно, что в семейной ситуации люди очень сильно связаны друг с другом, и у них амбивалентное отношение друг к другу. Если на нас напал незнакомец из-за угла, у нас нет к нему никаких других чувств, кроме возмущения и желания наказать. С родителями и супругами все гораздо сложнее. Жертва может не хотеть быть избитой, но еще меньше хотеть в детский дом или потерять семью. Закон нужен для того, чтобы снизить эту амбивалентность, чтобы дать возможность просто физически не находиться в одном месте, не подвергаться угрозе давления или дальнейшего насилия.

И еще один плюс – закон разрешил бы мучительную дилемму, с которой сталкивается каждый, кто слышит или видит, как бьют ребенка. Сообщить – и уже вечером ребенок будет в приюте. Или не сообщать – и ребенка продолжат бить. Это очень плохой выбор.

http://www.pravmir.ru/pochemu-zakon-o-domashnem-nasilii-eto-ne-ugroza-seme/

Зачем нам навязывают закон о домашнем насилии: «дьявол в деталях»

Законопроект о домашнем насилии продолжают навязывать обществу лоббисты. В ноябре был опубликован итоговый текст нашумевшего документа, в котором по-прежнему содержатся спорные правовые нормы.

Давайте посмотрим, что в этом опросе.

«Абсолютное большинство россиян придерживаются мнения, что домашнее насилие недопустимо (90%). При этом показатель среди женщин на 9 процентных пунктов выше, чем среди мужчин (94% и 85% соответственно)».

Кто бы сомневался. В России живут по-настоящему цивилизованные люди – мы с вами. Спроси любого здравомыслящего человека, одобряет ли он насилие в общем и целом – и получишь ответ, что не одобряет. Смотрим дальше.

«40% опрошенных россиян сообщили, что в знакомых им семьях были случаи побоев или применения силы. Остальные 58% наших сограждан о подобных эпизодах ничего не слышали».

Хоба! Оказывается, не так уж семейное насилие актуально и распространено в обществе, как нам пытаются насвистеть лоббисты спорного закона. Менее половины россиян знают семьи, где бывали эпизоды применения силы. И вот, наконец, доходим до того пункта, которым размахивают феминистки.

«Также россиян спросили о том, нужен ли закон о профилактике семейно-бытового насилия. Большинство россиян уверены, что такой закон нужен в нашей стране (70%). При этом женщины чаще отвечали положительно, нежели мужчины (80% женщин и 57% мужчин)».

То есть, вот эти топовые заголовки, которыми размахивал Яндекс, они вообще-то не отражают полностью суть опроса.

Оставим передёргивание на совести журналистов, а сами зададимся таким вопросом: а сколько участников опроса читали текст законопроекта о домашнем насилии? Поможет нам ответить на этот вопрос недавнее исследование ФОМ на тему изменений Конституции России. Большинство наших сограждан – и я знаю – многие из вас, за то, чтобы внести в основной закон страны изменения.

А сколько же народа хотят изменить то, что читали отнюдь не все? 68%. Разница налицо. Так и с законопроектом о насилии в семье. Кто спорит с тем, что насилие – это плохо? Почти никто. Но кто читал закон, о котором задают вопрос социологи? Вот тут-то всё не так однозначно.

Я напомню, что вызывало обоснованную критику и негодование тех, кто первоначальный текст законопроекта читал.

«Статья 3, пункт 5:

5) Психологическое насилие – умышленное унижение чести и (или) достоинства путём оскорбления или клеветы, высказывания угроз совершения семейно-бытового насилия по отношению к пострадавшему, его супругу или его родственникам, бывшим родственникам, свойственникам, знакомым, домашним животным, преследование, изъятие документов, удостоверяющих личность, принуждение посредством угроз либо шантажа к совершению преступлений и (или) правонарушений, аморальному поведению или действиям, представляющим опасность для жизни или здоровья пострадавшего, а также ведущим к нарушению психической или психологической целостности; умышленное уничтожение, повреждение или удержание имущества пострадавшего либо его родственников».

Я уже высказывался по данному пункту. Повторюсь: согласно такому определению выходит, что любые слова, сказанные во время ссоры в семье, могут стать основанием для обращения в суд. Это, на мой взгляд, абсолютно издевательское определение. Во многих семьях бывают ссоры, в ходе которых супруги в сердцах говорят друг другу что-либо. Во многих случаях никаких действий после этого не следует. Но тут выходит, что достаточно одному из супругов вовремя включить диктофон на смартфоне, и пожалуйста, он имеет основания для обвинений в адрес второго. И мировой судья обязан принять это к рассмотрению.

Точно такие же вопросы, если не большие, вызывало определение «экономического насилия». Получалось, что мужу достаточно отказать жене в покупке нового пальто, и вот, пожалуйста, он уже экономический насильник.

Теперь заглянем в текст законопроекта, опубликованный на сайте Совфеда уже после внесения правок.

И с удовлетворением увидим, что сомнительные определения из законопроекта вымарали. Нет там уже никакого психологического и уже тем более – «экономического насилия». Слава Богу, тут здравый смысл победил.

Едем дальше. Другой мишенью для критики в предлагаемом изначально законопроекте было положение о вынесении защитного предписания.

Напомню, о чём речь.

«Статья 25. Меры, устанавливаемые судебным защитным предписанием

3. С учётом конкретных обстоятельств дела, судебным защитным предписанием дополнительно может быть постановлена одна или несколько следующих мер:

1) обязать нарушителя покинуть место совместного проживания с пострадавшим на срок действия судебного защитного предписания, независимо от того, кто является собственником жилого помещения».

Открываем актуальный текст законопроекта.

Судебное защитное предписание из статьи 25 никуда не делось. Но вот слова «независимо от того, кто является собственником жилого помещения», исчезли. Вместо них сказано:

«Судебным защитным предписанием на нарушителя могут быть возложены следующие обязанности:

2) покинуть место совместного жительства или место совместного пребывания с лицами, подвергшимися семейно-бытовому насилию, на срок действия судебного защитного предписания при условии наличия у нарушителя возможности проживать в ином жилом помещении, в том числе по договору найма (поднайма) специализированного жилого помещения либо на иных основаниях, предусмотренных законодательством Российской Федерации».

Напомню, именно пассаж о собственнике вызывал обоснованное негодование россиян.

«И вот тут у меня немного бомбит: НЕЗАВИСИМО ОТ ТОГО КТО ЯВЛЯЕТСЯ СОБСТВЕННИКОМ ПОМЕЩЕНИЯ . 111111

А теперь подытожим, вы всю жизнь зарабатывали на жильё, купили его (или досталось от родителей), ОНО ВАШЕ, и вот вы живёте с девушкой/парнем, и в один прекрасный день к вам приходят и ВЫКИДЫВАЮТ ВАС НА УЛИЦУ, ЗАПРЕЩАЯ ПРИБЛИЖАТЬСЯ К ДОМУ. И ЭТО ПО ЗАКОНУ.

Вы ничего не понимаете, как так-то, а всё просто: ваша благоверная/благоверный тайком от вас накатали заявление на защитный ордер, ну вы ведь помните: «борщ пригорел», «на машину деньги тратил». Всё добро пожаловать на улицу».

Теперь этого пассажа в тексте нет. Законодатели одумались, что лоббисты законопроекта фактически пытаются лишить людей законного права собственности на жильё.

При этом, несмотря на все внесённые правки, без ответа остался самый главный, на мой взгляд, вопрос. Тот самый, который поднимали юристы.

«Адвокат Анна Швабауэр заявила, что законопроект превращает семейные отношения в отношения бизнес-партнёров: «У нас сейчас вообще-то есть все определения насилия: включая «побои, клевета, оскорбления».

Вопрос банален: а зачем вообще тогда уголовное законодательство, если надо принимать какой-то специальный закон для отдельного подвида насилия? Может, дело в том, что наше уголовное законодательство в целом работает через пень-колоду?

И вот вроде выбросили из документа сомнительные моменты, но осадочек всё равно остаётся. Скажите, у вас тоже, уважаемые подписчики?

Пользуясь случаем, покажу вам список возможных последствий принятий этого законопроекта, спрогнозированных комитетом клуба «Политическая Россия» по вопросам семьи. Вот что думают наши коллеги по клубу, такие же рядовые граждане, как и вы.

«Поставленная в особую категорию сфера семейных отношений, в случае принятия данного закона, будет находиться в области повышенного государственного внимания и общественного контроля, а, основываясь на положениях проекта закона, даже без желания участников этих отношений станет подвергаться постоянному и неконтролируемому вмешательству со стороны новых «субъектов профилактики».

Как это может выглядеть в реальности? Например, если соседка посчитает, что ваш муж подвергает вас насилию, то меры последуют даже без вашего заявления (по мнению авторов законопроекта, ваше мнение в таком деле необязательно, ведь вы непременно будете покрывать родственника; правильнее полагаться на «незаинтересованного» свидетеля).

Ваша семья станет объектом разного рода профилактических мер: мужа поставят на учёт и привлекут к ответственности (административной или уголовной), в семью придут сотрудники из социальной службы или НКО, чтобы провести обследование жилищных условий, по результатам которого может быть сформирован вывод о существовании опасности нахождения в вашей семье детей и необходимости помещения их в реабилитационный центр с возможным последующим изъятием».

То есть, наши коллеги хотят сказать, что весь этот законопроект – ещё одна, лишь слегка замаскированная попытка прикрыть внедрение западных «ювенальных технологий».

Как думаете, они правы? Если вас волнует этот и другие подобные вопросы, то вступайте в ряды клуба «Политическая Россия», а также поддерживайте материально деятельность редакции PolitRussia, чтобы мы и дальше смогли публиковать материалы о попытках уничтожения российских традиционных ценностей.

http://xn—-ctbsbazhbctieai.ru-an.info/%D0%BD%D0%BE%D0%B2%D0%BE%D1%81%D1%82%D0%B8/%D0%B7%D0%B0%D1%87%D0%B5%D0%BC-%D1%80%D0%BE%D1%81%D1%81%D0%B8%D0%B8-%D0%BD%D0%B0%D0%B2%D1%8F%D0%B7%D1%8B%D0%B2%D0%B0%D1%8E%D1%82-%D0%B7%D0%B0%D0%BA%D0%BE%D0%BD-%D0%BE-%D0%B4%D0%BE%D0%BC%D0%B0%D1%88%D0%BD%D0%B5%D0%BC-%D0%BD%D0%B0%D1%81%D0%B8%D0%BB%D0%B8%D0%B8-%D0%B4%D1%8C%D1%8F%D0%B2%D0%BE%D0%BB-%D0%B2-%D0%B4%D0%B5%D1%82%D0%B0%D0%BB%D1%8F%D1%85/

СФ: пока не ясно, что будет с законом о семейном насилии, если учесть все отзывы

В Совете Федерации пока нет понимания того, какие нормы или статьи законопроекта о профилактике семейно-бытового насилия будут изменены после обработки всех поступивших на него отзывов. Об этом вице-спикер верхней палаты Галина Карелова рассказала ТАСС. Ранее об отсутствии четкой позиции по законопроекту у правительства заявлял премьер-министр РФ Дмитрий Медведев.

По словам Кареловой, сенаторы надеются, что на обработку всех поступивших отзывов уйдет неделя. «Идут согласования, потому что очень много предложений поступило, продолжается дискуссия», — пояснила зампред Совета Федерации, отметив, что законопроект с большой вероятностью не будет внесен до Нового года. Значительное количество предложений касается введения статьи о защите тех, кто пережил домашнее насилие, отметила Галина Карелова.

Общественное обсуждение законопроекта на площадке Совета Федерации завершилось 15 декабря. К этому времени на сайте было опубликовано более 11 тысяч отзывов. Около 80% из них содержат резкую критику законопроекта. Чаще всего их авторы призывают не допустить принятия подобного закона в любой форме, указывая на неконкретность формулировок и опасность неоправданного вмешательства в жизнь семьи, особенно семьи с детьми.

В том числе критику вызывают планы введения т.н. защитных предписаний, на основании которых признанные виновными в совершении семейно-бытового насилия могут быть изгнаны из своего дома, им может быть запрещено видеться с близкими, если те будут признаны жертвами насилия.

«С каждым днем становится ясно, что кричащих против немного, — заявила 9 декабря РБК одна из разработчиков, депутат Госдумы Оксана Пушкина. — Людей, которые выступают за здравый смысл, за понимание проблемы, за желание ее решить, гораздо больше». По словам депутата, разработчики подготовили собственный проект поправок, расширяющие сферу применения закона и усиливающие ответственность для нарушителей защитных предписаний вплоть до уголовной. 16 декабря ВЦИОМ заявил, что принятие закона о семейном насилии поддерживают 70% участников проведенного им опроса. По словам социологов, на их вопросы по телефону ответили 1600 случайно выбранных абонентов.

http://www.miloserdie.ru/news/sf-poka-ne-yasno-chto-budet-s-zakonom-o-semejnom-nasilii-esli-uchest-vse-otzyvy/

Закон о семейном насилии – пример того, как социальные паразиты разрушают Россию, прикрываясь откровенной ложью

Город спит, просыпается мафия…

Автор – Алексей Зотьев

Я никогда не играл в игру «Мафия», которая буквально захлестнула нашу молодежь каких-то несколько лет назад. Не играл, но пару раз становился свидетелем данного мероприятия, в котором принимали участие мои знакомые.

Я так и не уловил смысл этой игры, признаюсь, мне просто было не интересно, но фразу о засыпающем городе и мафии, которая выходит на охоту, я запомнил по причине того, что каждый раз ведущий, произносящий ее как правило заговорческим тоном, старался вложить в данный набор слов некий сакральный смысл.

В тот момент, будучи не вовлечённым в игровой процесс и имея возможность поразмыслить над происходящим, я понимал, что мафия обыгрывает свои грязные делишки исключительно в то время, когда город спит. Спит как в прямом, так и в переносном смысле этого слова, просто не обращая внимания на некие процессы, которые происходят в нашем социуме, и затрагивают интересы всех и каждого.

Наблюдая за захлестнувшими наше общество процессами, я иногда ловлю себя на мысли о том, что где-то в глубине души подозреваю, что сон, в котором безмятежно пребывает большая часть нашего населения, уже давно превратился в летаргический. Внешняя политика, внутренняя политика, законодательные инициативы, выборы в региональные и федеральные органы власти – все это проходит мимо рядового обывателя, который забывшись в сладком сне, считает, что это его не касается, и, следовательно, ему не стоит тратить на это время. Есть еще и те, кто считает, что от рядового гражданина ничего не зависит, и что за него уже все решили. Но это уже отдельная история. Точнее диагноз.

А что происходит, когда город спит? Правильно, просыпается мафия! Просыпается отнюдь не для того, чтобы охранять покой спящих граждан, а для того, чтобы реализовывать свои преступные замыслы в тот момент, когда ей никто не может помешать.

В данной статье речь пойдет отнюдь не о мафии, так как назвать мафией группу депутатов Государственной Думы РФ, сенаторов, членов Совета Федерации, правозащитников и общественных деятелей я не имею ни морального, ни юридического права. Я хочу поговорить о людях, имеющих очень сильную ресурсную базу, которые, пользуясь тем, что мы спим беспробудным сном, пытаются отнять у нас страну, наш привычный ареал обитания, путем разрушения нашей культуры и традиций.

На мой взгляд, не будет преувеличением, если я скажу, что Россия состоялась как государство именно благодаря тому, что ее многонациональный народ по сей день является носителем тех традиций и той культуры, которые ему завещали предки. В том числе и традиций семейных.

Современного человека в повседневной жизни контролируют практически везде. Тотальный контроль на работе, в общественных местах, в транспорте, в местах отдыха. Государство контролирует его банковские счета, расходы и доходы, телефонные переговоры, переписку в мессенджерах и передвижение на личном транспорте. И только семья оставалась и остается той «территорией», попадая на которую человек обретает некую свободу, которая помогает ему не только отключиться от внешних проблем и восстановить растраченные силы, но и развить свой потенциал, в том числе и творческий. И эта свобода, свобода воспитывать своих детей и выстраивать отношения с другими членами семьи, это отнюдь не привилегия, дарованная нам свыше, а некая плата за ту ответственность, которую мы несем перед государством за свою семью в целом и за себя в частности.

Если отследить хронологию запросов в поисковых системах, которые содержат слова «семья» и «семейный», то еще некоторое время назад самым популярным словосочетанием являлись выражения «семейные ценности» и «семейные отношения». Но буквально недавно, в течение каких-то нескольких месяцев, ситуация стала кардинально меняться. Сегодня произнося слово «семья» практически каждый вспоминает о том, что самым актуальным словосочетанием «осенне-зимнего периода 2019 года» является словосочетание «семейное насилие». Или «семейно-бытовое насилие», что по своей сути одно и то же. Даже разработан соответствующий законопроект, который призван оградить нас от этого пагубного явления, о присутствии которого в нашей жизни мы недавно еще и не догадывались. И все это произошло в тот момент, когда город спал…

Взяв в руки этот законопроект, который в связи с его неоднозначностью все же был вынесен на обсуждение «широких слоев населения», я, честно говоря, почувствовал себя жертвой некого розыгрыша, который решили провернуть уставшие от рутинной законотворческой деятельности авторитетные сенаторы и депутаты. Судите сами.

«Семейно-бытовое насилие – умышленное деяние, причиняющее или содержащее угрозу причинения физического и (или) психического страдания и (или) имущественного вреда, не содержащее признаки административного правонарушения или уголовного преступления» – дословно, цитата, взятая с сайта Совета Федерации.

Если вкратце, нам предлагают принять законопроект, который подразумевает наказание, именно наказание, за те деяния, которые по сути своей не являются правонарушениями ни с точки зрения Уголовного кодекса, ни с позиции Административного кодекса. Наказание за то, за что наказывать нельзя в принципе.

Я не буду акцентировать ваше внимание на том, что данный «опус», вышедший якобы из-под пера Оксаны Пушкиной и ее соратников – Ирины Родниной, Ольги Савастьяновой, правозащитницы Алены Поповой и адвокатов Мари Давтян и Алексея Паршина, прямо противоречит Конституции РФ, противоречит принципам семейного права, отменяет презумпцию невиновности и закрепляет презумпцию вины, а также нарушает другие базовые принципы права. Вы это поймете и сами, прочитав данный законопроект, который, повторюсь, размещен на сайте Совета Федерации и находится в свободном доступе. Но, черт возьми, он противоречит даже здравому смыслу! Если следовать логике Пушкиной и Ко, можно ради предотвращения страшных ДТП наказывать каждого водителя, который, опять же по словам других водителей, является сторонником агрессивного стиля вождения. Доказывать ничего не нужно. Просто наказать, на всякий случай, чтобы избежать беды в дальнейшем. С такой же легкостью можно наказать любого гражданина, который с вожделением смотрит в магазине на те товары, которые не может себе позволить априори. Ну чем не профилактика краж?

Наверное, вам сложно понять, зачем столь загруженные ответственной работой люди тратили свое драгоценное время на создание откровенно бредового документа, и уж наверняка вы не сможете логически объяснить тот факт, что данную инициативу весьма горячо поддержала спикер Совета Федерации Валентина Матвиенко и уполномоченный по правам человека в РФ Татьяна Москалькова?

Все очень просто. Данный законопроект, если он будет принят, даст возможность государству бесцеремонно и декларативно врываться в любое время суток в святая святых, в семью, в ваше личное и неприкосновенное доселе пространство. Врываться тогда, когда ему этого захочется. И не просто врываться, но и по своему усмотрению существенно ограничивать вас в правах, даже несмотря на то, что вы не совершили уголовное преступление или административное правонарушение. Сугубо для профилактики. На всякий случай.

Поругались с соседом? Готовьтесь, завтра ваш участковый может узнать, что вы оказываете на своего ребенка психологическое давление, к примеру, заставляете его делать домашнее задание, и при этом он испытывает психологический дискомфорт. Считаете, что сможете доказать что это не так? Не фантазируйте, вас даже никто не станет слушать, законом объяснения не предусмотрены! Презумпция вины в чистом виде! Повздорили с тещей? Не желаете разъезжаться с бывшей супругой, с которой проживаете на территории совместно нажитой квартиры? Не купли сыну новый дорогой смартфон? Готовьтесь, мы идем к вам!

Многое, очень многое в этой истории буквально притянуто за уши теми, кто этот закон «воспроизвел». Начиная от истории сестер Хачатурян, заканчивая статистикой, фиксирующей число женщин, погибших от семейно-бытового насилия за минувший год, которая «преувеличенна» практически в 70 раз. Кому-то очень нужно создать инструментарий, который в любой момент может уничтожить институт семьи как таковой. Создать и планомерно ввести его в работу, разрушая те устои и традиции, благодаря которым Россия состоялась как сильное и самобытное государство.

Если вы еще не осознали, что данный законопроект бьет именно по институту семьи, так же нанося удар по демографической ситуации, задайте себе вопрос о том, насколько снизится число людей, решивших связать себя узами брака, как и людей, решивших воспроизвести на свет потомство, после принятия данной профилактически-карательной инициативы?

Лично я считаю данный законопроект не просто неуместным и абсурдным, я считаю его, прежде всего, деструктивным и таящим в себе угрозу национальной безопасности Российской Федерации. И именно поэтому я всемерно борюсь с этой инициативой, которую так упорно пытаются протащить через Государственную Думу граждане, которых даже с большой натяжкой нельзя назвать патриотами нашей страны.

Сегодня общественность консолидируется, объединяет свои усилия для того, чтобы отстоять свое право на неприкосновенность семьи, на защиту от попрания своего личного пространства. Но этого мало, потому что город все еще спит. Я хочу, чтобы вы проснулись. Хочу, чтобы вы осознали, что этот закон коснется всех и каждого. После его принятия никто не сможет сказать, что он находится в безопасности и достаточно хорошо защищен от любых необъективных нападок со стороны органов власти. Ваш дом больше не будет вашей крепостью. Настало время это осознать.

Вы роптали, когда поднимали налоги, когда «протаскивали» пенсионную реформу, которую приняли даже несмотря на то, что подавляющее большинство граждан высказалось против. Да, мы проиграли эту битву, но сейчас мы оказались перед перспективой проиграть войну. Войну за Россию, войну за будущее наших детей. Вы готовы отдать в руки органов власти право в любой момент, по своему усмотрению, вмешиваться в вашу семью и наказывать вас за то, чего вы еще не совершили, но чисто гипотетически могли бы совершить? Вы готовы жить в страхе от осознания того, что в любой момент в вашу дверь постучат и вас накажут за то, что вы своими действиями иди бездействием якобы причинили кому-то «психическое страдание»? Я – не готов, и именно поэтому я призываю вас проснуться и объединяться для того, чтобы не позволить кому-то отнять у вас то, что вам так дорого и что должно оставаться неприкосновенным. Я хочу, чтобы дом каждого из вас превратился в легендарный «Дом Павлова», который в далекие годы Великой Отечественной войны 58 дней героически защищали наши деды и прадеды. Защищали, не отступив ни на шаг. В общем, город больше не может спать…

Доносы, слежка, тотальный контроль. Стране угрожает антисемейный закон

Кто и для чего массово разрушает наши семьи?

Более подробную и разнообразную информацию о событиях, происходящих в России, на Украине и в других странах нашей прекрасной планеты, можно получить на Интернет-Конференциях, постоянно проводящихся на сайте «Ключи познания». Все Конференции – открытые и совершенно безплатные. Приглашаем всех просыпающихся и интересующихся…

http://xn—-ctbsbazhbctieai.ru-an.info/%D0%BD%D0%BE%D0%B2%D0%BE%D1%81%D1%82%D0%B8/%D0%B7%D0%B0%D0%BA%D0%BE%D0%BD-%D0%BE-%D1%81%D0%B5%D0%BC%D0%B5%D0%B9%D0%BD%D0%BE%D0%BC-%D0%BD%D0%B0%D1%81%D0%B8%D0%BB%D0%B8%D0%B8-%D0%BF%D1%80%D0%B8%D0%BC%D0%B5%D1%80-%D1%82%D0%BE%D0%B3%D0%BE-%D0%BA%D0%B0%D0%BA-%D1%81%D0%BE%D1%86%D0%B8%D0%B0%D0%BB%D1%8C%D0%BD%D1%8B%D0%B5-%D0%BF%D0%B0%D1%80%D0%B0%D0%B7%D0%B8%D1%82%D1%8B-%D1%80%D0%B0%D0%B7%D1%80%D1%83%D1%88%D0%B0%D1%8E%D1%82-%D1%80%D0%BE%D1%81%D1%81%D0%B8%D1%8E-%D0%BF%D1%80%D0%B8%D0%BA%D1%80%D1%8B%D0%B2%D0%B0%D1%8F%D1%81%D1%8C-%D0%BE%D1%82%D0%BA%D1%80%D0%BE%D0%B2%D0%B5%D0%BD%D0%BD%D0%BE%D0%B9-%D0%BB%D0%BE%D0%B6%D1%8C%D1%8E/

В финальную версию закона о семейно-бытовом насилии вписали примирение

Общественные и некоммерческие организации, занятые профилактикой семейно-бытового насилия, обязаны будут содействовать примирению жертвы насилия с его виновником. Также они должны выяснять и устранять причины насилия, проводя индивидуальную работу с нарушителями. Об этом говорится в подготовленной группой депутатов и сенаторов итоговой версии законопроекта о семейно-бытовом насилии, с которой ознакомился РБК. Позднее она была опубликована на сайте Совета Федерации.

Глава верхней палаты Валентина Матвиенко заявила, что с законопроектом до внесения в Госдуму могут ознакомиться все заинтересованные стороны, общественные организации, представители Русской православной церкви и те, кто критиковал документ. «В течение двух недель они могут представить свои замечания», — сообщила она.

Какая защита предлагается жертвам насилия

Согласно законопроекту, в профилактике и помощи пострадавшим от семейно-бытового насилия должны участвовать полиция, прокуратура, общественные организации, омбудсмены, органы власти, медицинские и другие учреждения. Участники процесса должны не только бороться с последствиями насилия, но и предупреждать его. Услуги по защите жертв насилия должны предоставляться вне зависимости от того, возбуждено ли уголовное дело, если насилие продолжается или есть угроза его повторения.

Поводом для профилактики насилия сможет стать заявление пострадавшего, обращение людей, узнавших о факте насилия, сведения органов власти, решение суда и так далее. Эти жалобы и заявления должны рассматриваться госорганами незамедлительно, отмечается в законопроекте. Для потенциальных нарушителей предусмотрены профилактические беседы, помощь при социальной адаптации, профилактический учет, защитные предписания и другие меры.

Если у выписавшего ордер сотрудника полиции есть подозрение, что предписание не остановит нарушителя, он может обратиться в суд за судебным защитным ордером. Судебное предписание можно продлевать на срок до года. По нему суд может обязать нарушителя пройти специальную психологическую программу, покинуть место совместного жительства с пострадавшей или пострадавшим и передать жертве ее имущество и документы.

Проект предусматривает конфиденциальность как пострадавших от насилия, так и нарушителей закона.

Как изменился документ

Авторы законопроекта определяют семейно-бытовое насилие как действие или бездействие, которое причиняет или содержит угрозу причинения физического, психического страдания или имущественного вреда и не содержит признаки иных правонарушений. По данным «Коммерсанта», Кремль настаивал на исключении из законопроекта описания нескольких видов семейно-бытового насилия. Но в финальной версии эти положения сохранились.

В законопроекте подчеркивается, что помощь пострадавшим от насилия может оказываться только по их согласию, если речь не идет о несовершеннолетних и недееспособных. Изначально такой нормы не было.

Из финальной версии исчезли положения о некоторых категориях лиц, отмечает адвокат Ольга Гнездилова. Из списка тех, кто может подвергаться насилию, исключены бывшие партнеры. «Остались только бывшие супруги, но нет тех, кто разорвал отношения, — отметила она. — А по делу Валерии Володиной, например, мы знаем, что ее преследовал именно бывший бойфренд».

Также из описания защитного ордера исключили норму, ограничивающую расстояние, на которое нарушитель может приближаться к жертве. «Сначала было 50 м, потом десять, сейчас вообще нет расстояния», — сказала Гнездилова.

За законопроект и против него

Соавтор законопроекта депутат Оксана Пушкина сказала РБК, что считает дискуссию вокруг документа ожидаемой и нормальной. Авторы надеются, что противники законопроекта смогут обсудить необходимые правки ко второму чтению. А у представителей Госдумы есть свои претензии к его нынешней версии.

«Считаем важным особое внимание уделить определению семейно-бытового насилия, так как в предложенной редакции полностью исключаются из-под действия закона все виды физического насилия, потому что данные виды насилия всегда содержат в себе признаки административного правонарушения или преступления, — отметила Пушкина. — Также необходимо уточнить субъектный состав лиц, подвергающихся семейно-бытовому насилию: в указанной формулировке отсутствует упоминание о парах, которые совместно проживают и ведут совместное хозяйство, но не связаны официально». Это важно, так как до 12% семей живут длительно в незарегистрированном браке, а почти 30% проживали совместно и вели совместное хозяйство до заключения официального брака, заметила депутат.

Особое внимание она предложила уделить санкциям за несоблюдение защитного и судебного защитного предписания. «Предложенные меры, как показала практика после декриминализации побоев, безрезультатны, — считает Пушкина. — Штраф от 1000–3000 руб. — это бездейственная санкция для такого рода правонарушения, нарушителю проще будет заплатить и избить жертву снова либо не платить вообще, потому что денег нет».

Претензии есть и у юристов. Одна из главных проблем законопроекта в нынешней редакции в том, что его основная цель — это защита семьи, а не максимальное обеспечение безопасности пострадавшей или пострадавшего, считает Гнездилова. Прописанная в документе норма, что общественные организации должны способствовать примирению сторон, может противоречить не ратифицированной в России Стамбульской конвенции, указывает адвокат.

«Кроме того, документ не распространяется на ситуации, которые содержат признаки административного правонарушения или уголовного преступления, — отметила юрист. — Это плохо, потому что пострадавшие не получают защитного предписания, которое могло бы предотвратить более тяжкие преступления». Также защитные предписания не будут выдавать тем, кому угрожают убийством, и это проблема.

Вопросы у юриста вызвало и то, что судебный ордер может быть выписан только по заявлению полицейского. По мнению Гнездиловой, нужно, чтобы за ним могли обращаться и сами пострадавшие. «В несудебном защитном ордере нет запрета на пребывание в общем помещении, — уточнила Гнездилова. — Это не очень хорошо, потому что пребывание вместе чревато причинением нового вреда, а бумага не послужит серьезным сдерживающим фактором».

Ранее о поддержке законопроекта о семейно-бытовом насилии заявил секретарь генсовета «Единой России» Андрей Турчак. Пресс-секретарь президента Дмитрий Песков, отвечая на вопросы журналистов, отметил, что Кремль не занимается проблемой домашнего насилия, хотя таковая существует.

Реакция на закон

Разработка законопроекта о семейно-бытовом насилии вызвала бурное обсуждение и в том числе протесты. В конце ноября в московском гайд-парке в Сокольниках состоялся согласованный митинг движения «Сорок сороков» в защиту традиционных ценностей против законопроекта о семейно-бытовом насилии. Через несколько дней в центре столицы состоялся митинг сторонников законопроекта, организованный правозащитницей Аленой Поповой и блогером Александрой Митрошиной. Соавтор законопроекта депутат Госдумы Оксана Пушкина обратилась в полицию из-за поступающих авторам документа угроз.

Это не первая попытка разработать закон о домашнем насилии. Впервые соответствующий законопроект был внесен в Госдуму в 2016 году, но тогда он не прошел первое чтение. До 2017 года побои в отношении близких лиц фигурировали в ст. 116 Уголовного кодекса, но два года назад был принят закон о декриминализации побоев в семье, разработанный сенатором Еленой Мизулиной. Он перевел побои близких родственников из разряда уголовных преступлений в административные правонарушения в случаях, когда такой проступок совершен впервые. Тогда Мизулина утверждала, что возможность уголовного наказания за побои родственников может нанести непоправимый вред семейным отношениям.

http://www.rbc.ru/politics/29/11/2019/5de036809a7947fb03de0406