Почему не принимают закон о домашнем насилии

Познер потребовал от депутатов принять закон о домашнем насилии. «О защите верующих приняли без всякого разговора»

«Закон о защите верующих приняли без всякого разговора, а закон о защите людей от домашнего насилия, побоев и бог знает чего, — вот как-то очень медленно или вообще не принимается», — написал Познер в своем instagram-аккаунте. Как отмечает телеведущий, рассмотрение законопроекта постоянно переносится и создается впечатление, что о нем забыли.

По мнению журналиста, в России необходим закон о профилактике домашнего насилия, так как в стране действительно есть такая проблема. При этом реальных цифр назвать никто не может, но, по разным данным, от насилия в стране погибают тысячи женщин, детей и мужчин, подчеркнул Познер.

В январе стало известно, что депутату Госдумы Оксане Пушкиной, которая занимается подготовкой закона о домашнем насилии, начали поступать угрозы в связи с ее деятельностью, напоминает телеканал 360. Против принятия закона выступают представители РПЦ. По мнению священнослужителей, закон противоречит традиционным ценностям, передает «Ридус».

«В нынешнем виде закон нерабочий»

Эксперты раскритиковали официальную версию закона против домашнего насилия

На сайте Совета Федерации появился текст законопроекта «О профилактике семейно-бытового насилия». Общественная кампания в поддержку закона идет не первый год: в 2016 году в Госдуму уже вносили документ о профилактике домашнего насилия. Тогда он не дошел до первого чтения, а в 2017-м побои, впервые «совершенные в отношении близких лиц», декриминализовали: уголовная ответственность наступает только при повторном привлечении правонарушителя. В этот раз над созданием текста законопроекта трудилась рабочая группа при Совете Федерации. Юристы Мари Давтян и Алена Попова, которые изначально разрабатывали документ, считают текущую редакцию закона крайне неэффективной. Общественное обсуждение проекта продлится до 15 декабря — до этого времени в него можно внести поправки. Корреспондентка «Новой» вместе с экспертами разобралась, что сейчас не так с законопроектом.

Что такое домашнее насилие и кто может стать его жертвой?

Согласно документу, семейно-бытовое насилие — это «умышленное деяние, причиняющее или содержащее угрозу причинения физического и (или) психического страдания и (или) имущественного вреда, не содержащее признаки административного правонарушения или уголовного преступления».

При этом физический вред — те же побои — всегда попадает под действие либо административного правонарушения, либо уголовного преступления, говорит член рабочей группы Совфеда по подготовке закона Мари Давтян. «Юридически и технически документ составлен так, что это просто невозможно использовать», — говорит юрист.

«По сути, физическое насилие выпало из закона».

«[На сайте] выложили только рамочный закон, но есть еще изменения в отдельные законодательные акты, которые идут приложением, — рассказывает Алена Попова, член рабочей группы по подготовке закона в Госдуме. — В том виде, в котором он сейчас написан, закон вообще нерабочий. Когда есть насилие, всегда есть признаки правонарушения или преступления».

К «лицам, подвергшимся семейно-бытовому насилию», закон относит бывших и нынешних супругов, людей с общим ребенком, близких родственников и людей, живущих вместе и ведущих совместное хозяйство, «связанных свойством». Последняя формулировка важна: согласно семейному праву, «свойство» — это отношения между людьми, возникающие из брачного союза одного из родственников. Получается, что в текущей редакции жертвы домашнего насилия, живущие в гражданском браке, не могут рассчитывать на защиту от государства.

Среди принципов закона о домашнем насилии оказывается не защита жертвы от агрессора, а «поддержка и сохранение семьи». Еще один принцип — «добровольность получения помощи» жертвами семейного насилия. Исключения — несовершеннолетние и недееспособные люди.

Кто займется профилактикой домашнего насилия?

Заниматься делами, связанными с домашним насилием, будут органы внутренних дел, прокуратура, уполномоченный по правам человека и уполномоченный по правам человека, организации социального обслуживания (кризисные центры, центры экстренной психологической помощи) и медицинские организации, общественные объединения и НКО.

Сотрудники ОВД, согласно документу, ведут профилактический учет, профилактический контроль и профилактические беседы, принимают заявления о факте насилия или его угрозе. Они же выносят защитное предписание для жертвы или же обращаются за ним в суд.

Органы управления социальной защиты населения субъектов (к ним относятся государственные региональные органы) должны предоставлять жертвам социальные услуги, заниматься профилактическим воздействием (социальная адаптация и реабилитация жертв домашнего насилия, специализированные психологические программы), информировать органы внутренних дел о случаях семейного насилия или его угрозы.

Организации соцзащиты предоставляют срочную помощь потерпевшим на основе заявления, поданного самой жертвой либо через законного представителя. Заявление может быть инициировано должностным лицом профильных органов и организаций.

Надпись на плакате — отсылка к истории Маргариты Грачевой, которая лишилась кистей рук после избиения мужем. Фото: Светлана Виданова / «Новая газета»

Закон подразумевает возможность создания специализированного социального обслуживания (они могут быть негосударственными и некоммерческими) для адаптации и реабилитации жертв домашнего насилия. Они должны оказывать не только срочную социально-психологическую помощь пострадавшим, но и правовую, медицинскую помощь, педагогические и экономические услуги.

Попова при этом указывает, что, исходя из закона «О государственной социальной помощи», рассчитывать на бесплатные услуги могут только нуждающиеся люди — например, малоимущие. Она настаивает, что признанная жертва домашнего насилия должна получать юридическую помощь бесплатно.

Такие организации по закону тоже должны информировать сотрудников ОВД о фактах семейного насилия либо же о его угрозах или предоставлять им данные о обратившимися за помощью «в связи с проведением расследования, осуществлением прокурорского надзора или судебным разбирательством».

Общественные объединения и НКО среди прочего могут содействовать примирению агрессора и жертвы. Против этого выступает Попова: она утверждает, что за примирением обычно следует новый эпизод насилия над потерпевшей, нередко заканчивающийся убийством.

«Примирение означает, что жертве говорят: “Дура, сама виновата. А дети, а семья?! Примирись с Васей быстренько! ” А Вася чувствует, что за ним вся мощь государства», — говорит Попова.

Юрист также настаивает на необходимости межведомственной коммуникации. «Статистику должны собирать разные субъекты. Полиция — свою, органы соцзащиты — свою, а медики — свою. Потому что, поверьте, статистика у них будет разная», — согласна с коллегой Мари Давтян.

Закон о домашнем насилии не касается наказания

Часто встречается аргумент, что закон о домашнем насилии не нужен, ведь все эти случаи и так подпадают под уголовное законодательство, мол, и так нельзя никого бить головой о батарею. Но закон о домашнем насилии не касается сферы наказания. Есть уголовный кодекс, и если установлено, что ребенка били головой об батарею, наказывать будут в соответствии с ним. Закон о домашнем насилии нужен именно для того чтобы в тех случаях, когда неясно, было или нет, когда сначала сказали, а потом взяли назад свои слова, иметь возможность не принимать необратимые суровые решения.

Это закон, который дает пострадавшему защиту на время разбирательства, поскольку понятно, что в семейной ситуации люди очень сильно связаны друг с другом, и у них амбивалентное отношение друг к другу. Если на нас напал незнакомец из-за угла, у нас нет к нему никаких других чувств, кроме возмущения и желания наказать. С родителями и супругами все гораздо сложнее. Жертва может не хотеть быть избитой, но еще меньше хотеть в детский дом или потерять семью. Закон нужен для того, чтобы снизить эту амбивалентность, чтобы дать возможность просто физически не находиться в одном месте, не подвергаться угрозе давления или дальнейшего насилия.

И еще один плюс – закон разрешил бы мучительную дилемму, с которой сталкивается каждый, кто слышит или видит, как бьют ребенка. Сообщить – и уже вечером ребенок будет в приюте. Или не сообщать – и ребенка продолжат бить. Это очень плохой выбор.

В закон о домашнем насилии впишут изгнание виновного из дома

Президентский Совет по правам человека (СПЧ) подготовил законопроект, в котором предлагает закрепить понятие «семейно-бытовое насилие» и права пострадавших от него. В частности, пострадавший, согласно предложению СПЧ, может получить право обратиться за так называемым защитным предписанием, говорится в документе. Текст законопроекта есть в распоряжении РБК, его подлинность подтвердили два источника в СПЧ.

В разработке документа приняла участие зампредседателя комитета Госдумы по делам семьи, женщин и детей Оксана Пушкина. По ее словам, основная цель законопроекта — не вводить дополнительные или более строгие санкции, а предусмотреть превентивные меры по профилактике правонарушений. «Предусмотренные законопроектом меры не являются наказаниями за правонарушение, это временные меры по недопущению новых или более тяжких правонарушений и по защите пострадавших», — пояснила депутат.

Предложения СПЧ станут основой законопроекта о семейно-бытовом насилии, который разрабатывается в Совете федерации по поручению Валентины Матвиенко, рассказал РБК источник в верхней палате парламента. Финальную версию документа будут вносить сенаторы.

Что предлагает СПЧ

• Семейно-бытовым насилием предлагается считать умышленное противоправное действие или бездействие либо угрозы в отношении близких родственников или их имущества.
• Положения законопроекта распространяются не только на формальных родственников, но и на всех проживающих совместно, а также бывших супругов и усыновленных детей. «Например, в июле ЕСПЧ вынес решение по обращению Валерии Володиной, которую в течение нескольких лет преследовал бывший партнер — избивал ее, отправлял с разных номеров угрозы и оскорбления, — отметила адвокат Ольга Гнездилова. — Что касается усыновленных и усыновителей, то страдать от насилия могут и дети, находящиеся под опекой или проживающие в чужих семьях безо всякого оформления, как это случилось с Аишей Ажиговой, которую искалечили в семье тети».
• Вводится понятие профилактики семейно-бытового насилия: предупреждение и пресечение насилия, его выявление и устранение его условий.
• Закон призван обеспечить защиту прав жертв насилия, дать им возможность психологической реабилитации и помочь с социальной адаптацией.
• Правом на защиту смогут пользоваться жертвы насилия или третьи лица, если есть основания полагать, что правонарушитель может причинить им вред.
• Заниматься профилактикой насилия предлагается федеральным, региональным и местным органам власти, следственным органам и комиссиям по делам несовершеннолетних.

За/против домашнего насилия

В 2016 году в Госдуму был внесен законопроект о профилактике семейно-бытового насилия, но он не прошел первое чтение. До 2017-го побои «в отношении близких лиц» фигурировали в ст. 116 Уголовного кодекса, но два года назад был принят закон о декриминализации побоев в семье, разработанный сенатором Еленой Мизулиной. Он перевел побои близких родственников из разряда уголовных преступлений в административные правонарушения в случаях, когда такой проступок совершен впервые. Мизулина утверждала, что возможность уголовного наказания за побои родственников может нанести «непоправимый вред семейным отношениям».

Уполномоченный по правам человека в России Татьяна Москалькова назвала принятие закона о декриминализации побоев в семье ошибкой. Столичный омбудсмен Евгений Бунимович связывал с декриминализацией домашних побоев рост числа случаев жестокого обращения с детьми. «Теперь наказание за побои детей — штраф. Штраф взимается с той же семьи и бьет в том числе по тем же детям, которые и так пострадали», — пояснил он.

Какую защиту для жертв предлагает СПЧ

Согласно документу жертвам насилия предлагается выдавать защитные ордера (принудительное предписание), которые:

• запрещают преследователю приближаться к пострадавшему;
• вводят для нападавшего необходимость пройти специализированную психологическую программу;
• в исключительных случаях обязывают нападавшего покинуть место совместного жительства и передать пострадавшему его личное имущество и документы, а также возместить имущественный и моральный вред;
• обязывают нападавшего возместить жертве расходы на оплату консультирования или пребывания во временном жилом помещении.

Ордера будут двух типов — судебные и внесудебные. По примеру западных стран, например США, полиция сможет выдавать внесудебное защитное предписание при получении информации о насилии в семье. При наличии такого ордера нарушителю будет запрещено приближаться к жертве ближе чем на 10 м. Он также будет обязан являться в органы внутренних дел для профилактических бесед до четырех раз в месяц.

Судебное защитное предписание обяжет нарушителя покинуть место совместного проживания с пострадавшим независимо от того, кто является собственником квартиры.

Под профилактикой семейно-бытового насилия в СПЧ понимают:

• правовое просвещение;
• профилактические беседы;
• объявление официального предостережения, что дальнейшее противоправное поведение в отношении близких лиц недопустимо;
• предупредительное предписание;
• профилактический учет;
• профилактический надзор;
• помощь в социальной адаптации пострадавшим от семейно-бытового насилия;
• специализированные психологические программы.

По мнению Гнездиловой, запрет на приближение к жилищу пострадавшего позволяет экономнее расходовать бюджетные средства: не строить в большом количестве убежища для жертв домашнего насилия. «Это в течение многих лет было отговоркой властей против закона, мол, мы не можем позволить себе эти расходы, — уточнила адвокат. — Вопрос раздела совместно нажитого имущества может быть решен позже в суде в законном порядке». Если квартира является съемной, то покинуть ее должен нарушитель, а не пострадавший, считает юрист.

Она опасается, что защитные ордера могут использоваться в имущественных спорах, но ответственность за это уже прописана в российском законодательстве — и за заведомо ложный донос, и за фальсификацию документов.

Предупредительное внесудебное предписание законопроект предлагает выносить при наличии данных, указывающих на совершение домашнего насилия либо попытки его совершения сроком на месяц, оно может быть продлено до двух месяцев, пояснила РБК Пушкина. Судебное предписание выносится мировым судьей по заявлению пострадавшего либо по заявлению субъектов профилактики домашнего насилия на срок от месяца до года и может быть неоднократно продлено на общий срок, не превышающий два года.

Глава думского комитета по делам семьи Тамара Плетнева заявила РБК, что профилактика домашнего насилия требует обсуждения. «Конечно, оставить без внимания эту тему нельзя, но как в Америке — тоже нельзя. У них свои представления о семье и об ордерах», — считает она. По словам Плетневой, у нее двоякое отношение к этой проблеме: «С одной стороны, нельзя женщин бить. С другой — у нас же люди быстро мирятся. Мужу этот ордер выпишут или посадят, не дай бог, а кто деньги будет зарабатывать. »

Как еще можно защитить жертв насилия

Опубликован законопроект о домашнем насилии в России. Что с ним не так?

Поделиться сообщением в

Внешние ссылки откроются в отдельном окне

Внешние ссылки откроются в отдельном окне

Совет Федерации опубликовал свой проект закона о профилактике семейно-бытового насилия. Эта версия не понравилась инициаторам принятия закона о домашнем насилии. Чем же именно?

Запрет находиться с ребенком должен быть предъявлен взрослому

Для этого и предлагается способ, которым во всем мире разрубается этот мучительный узел. Вместо того, чтобы забирать ребенка из-за подозрений, что какой-то из взрослых в его окружении для него опасен, выносится запрет этому взрослому находиться вместе с ребенком. Конечно, это тоже сложная ситуация: может быть, взрослому обидно, неудобно, неприятно, особенно если, например, он на самом деле этого не делал. Но по сравнению с отобранием ребенка из семьи очевидно, что это гораздо меньшая беда – взрослому найти где-то пожить несколько дней или недель, и дать больше времени, например, той же опеке разобраться. Сам по себе запрет очень мотивирует родителя на контакт с опекой, его не придется отлавливать и упрашивать поговорить, как это нередко бывает.

Да и снять запрет — намного проще, чем вернуть ребенка, если уже его отобрали. Допустим, опека несколько дней разбирается, договаривается о каком-то сотрудничестве и видит, что опасности для ребенка нет, и запрет снимается полицией. При этом запрет на приближение это не судимость, не арест, ничего очень ужасного для взрослого человека он не несет, и даже если тревога окажется ложной или преувеличенной, жизнь семьи легче вернется к норме.

В случаях, когда есть серьезная угроза, что обидчик в неадекватном состоянии вернется, будет угрожать семье, то вступает в силу уже вторая часть этого закона, когда ребенка надо забрать в убежище вместе с другим его близкими взрослым, не разрушая семью, не разрушая их отношения. Таких историй не так много, но они случаются, поэтому убежища должны быть в каждом районе.

Обычно, если у человека сохранился здравый смысл, он не будет нарушать запрет на приближение. Если это все таки происходит, можно и нужно вызывать полицию, не дожидаясь агрессии. Полиция в этой ситуации не может сказать, как они сейчас часто говорят: «Будет повод, тогда вызывайте». Нет нужды ждать, что кого-то уже изобьют и потом снимать побои. Есть прямой запрет на приближение к ребенку, если он нарушен – это основание для задержания, для административного дела. Мировой опыт показывает, что это действует очень охлаждающе. Если известно, что за нарушение запрета тебя, а не ребенка заберут в казенный дом – это отрезвляет, а кому недостаточно окажется – административный арест может добавить здравого смысла и самообладания. И наоборот, если взрослый в этой ситуации демонстрирует законопослушность и адекватность, это аргумент за то, что с ребенком все будет в порядке и после отмены запрета. Не гарантия, но весомый довод.

Конечно, к этому должны быть добавлены программы помощи тем родителям, которые бьют детей под влиянием гнева или беспомощности, но это уже сфера социальной работы и психологии, а не закона.

Еще один страх: ребенок (подросток) будет манипулировать и наговаривать на родителей, например, приемных. Такое нечасто, но случается. Он наговорил, его забрали, в приюте он через два дня пожалел и признался, что наврал, и теперь уже очень хочет домой — но не тут то было. Вернуть ребенка, которого забрали по жалобе на жестокое обращение, очень сложно. Такие истории тянутся месяцами, и часто так и не удается вернуть ребенка в семью. В этом случае запрет на приближение также предлагает более мягкий вариант, хотя, конечно, это все может быть очень тяжело и неприятно для родителя, которого оговорили, но восстановить справедливость будет намного проще.

И только в случае, когда у ребенка есть лишь один взрослый, и именно этот взрослый подозревается в жестоком обращении, и невозможно никого найти, кто пожил бы с ребенком или принял бы его к себе, только тогда он помещается в приют. Понятно, что это не так часто будет случаться

Почему исключается физическое насилие

Главное, что не нравится критикам, это то что понятие семейно-бытового насилия, используемое в документе, исключает из-под действия закона все виды физического насилия, такие как, например, побои.

Семейно-бытовое насилие, как следует из законопроекта, — это деяние, «не содержащее признаки административного правонарушения или уголовного преступления». Но дело в том, что из-за декриминализации в 2017 году побоев в семье, совершенных впервые, они как раз подпадают под административное правонарушение.

«В подобной формулировке понятия «семейно-бытовое насилие» проект закона теряет вообще всякий смысл», — считает Давтян.

Первым пунктом при перечислении принципов профилактики семейно-бытового насилия в документе значится «поддержка и сохранение семьи», поэтому Попова делает вывод о том, что законопроект направлен на примирение сторон и урегулирование конфликта. По ее же мнению, стоит сконцентрироваться на защите жертвы.

Помимо этого, отмечают критики, нужно распространить действие закона и на лиц, которые сейчас или раньше вместе жили и вели совместное хозяйство, ведь до 12% семей живут в незарегистрированном браке, а почти 30% семей, по их данным, проживали совместно до заключения брака.

Есть претензии и к пункту о защитном предписании. В проекте сказано, что оно выносится с согласия лиц, подвергшихся насилию, или их законных представителей. Но его можно выносить и без его согласия, считают правозащитницы, если есть основания полагать, что человек «находится в состоянии зависимости от нарушителя или испытывает страх ввиду нахождения в психотравмирующей ситуации».

Опубликованный Советом Федерации законопроект предполагает, что защитное предписание запретит агрессору общение любыми способами с тем, кто подвергся насилию, а также выяснять его местонахождение и снова совершать семейно-бытовое насилие.

Нужно дополнить этот пункт запретом вступать в контакт через третьих лиц, посещать место проживания/пребывания пострадавшего, места его работы, учебы, лечения, а также приближаться к нему ближе, чем на 50 метров, считают Попова и Давтян.

За нарушение защитного предписания законопроект предполагает штрафы и арест. «Такого рода санкции приведут к ошибке, которая уже была допущена при декриминализации побоев. Предлагаемая ответственность настолько ничтожна, что не будет являться сдерживающим фактором для правонарушителя», — уверена Давтян.

Что предлагают сенаторы

Согласно тексту, опубликованному на сайте верхней палаты российского парламента, под семейно-бытовым насилием имеется в виду умышленное деяние, причиняющее или содержащее угрозу причинения физического и психического страдания. Под защиту должны попасть супруги, бывшие супруги, родители детей, близкие родственники.

Полиция, прокуратура, другие органы власти и местного самоуправления должны, согласно проекту, заняться профилактикой домашнего насилия. Основанием для профилактики может стать либо заявление человека, подвергшегося семейно-бытовому насилию, либо заявление других людей, которым стало известно о насилии.

Основным принципом профилактики при этом названа «поддержка и сохранение семьи», а также «добровольность получения помощи лицами, подвергшимися семейно-бытовому насилию».

Если факт насилия установлен, выносится защитное предписание, сказано в проекте. Для этого нужно согласие жертвы или ее законного представителя. Нарушителю будет запрещено вступать в контакты с жертвой, в том числе по телефону и интернету, а также предпринимать попытки выяснить место пребывания жертвы.

Если эти запреты нарушены, полиция обращается в суд за судебным защитным предписанием, которое позволит выселить нарушителя (если есть куда, уточняется в законопроекте).

Из-за чего можно возбудить уголовное дело о домашнем насилии?

Заявление о факте домашнего насилия может подать пострадавшая(-ий) или его законный представитель. Дело также возбуждается по решению суда, из-за, информации, поступившей от органов власти, обращений граждан, узнавших о домашнем насилии. Если сотрудник ОВД установил факт насилия, также заводится дело.

Однако о фактах угрозы граждане могут сообщать только в том случае, если потенциальная жертва находится в «беспомощном или зависимом состоянии». «По тексту закона, если граждане сообщат до «свершившегося насилия», а угрозы высказаны жертве, которая не находится в беспомощном или зависимом состоянии, то это не будет основанием для мер профилактики», — отмечает Алена Попова.

Почему закон о домашнем насилии это не угроза семье?

Чудовищная история с убийством девочки в Саратове вызвала большой резонанс, но надо понимать, что случаи, когда ребенок погибает от рук преступника-рецидивиста при подобных обстоятельствах, единичны. Большинство случаев насильственной смерти детей происходят в семьях, от рук родственников или людей, которые живут с ними в одном доме. На одного ребенка, убитого на улице, приходится несколько сотен детей, вынужденных годами жить в опасности, детей, жестоко искалеченных или убитых людьми, которым они доверяли, теми, которые их должны были защищать. Скорбеть о Лизе и выступать против закона о домашнем насилии довольно лицемерно. Мы не можем оставить детей без защиты на том основании, что их убивает не чужой человек за гаражами, а кто-то из близких прямо у них дома.

Когда речь идет о вмешательстве в дела семьи, мы все испытываем понятную тревогу. Закон о домашнем насилии прочно связан в сознании многих со страшными рассказами про «отберут ребенка за шлепок по попе», «подросток наговорит на родителей за то, что отняли компьютер». Но важно понимать, что существующее положение дел создает в этом плане гораздо больше рисков.

Что происходит сейчас, если кто-то предполагает, что ребенок пострадал от насилия в семье? Допустим, в детском саду увидели у него синяки и в ответ на вопрос «Что случилось?» он сказал, что его побили дома. Воспитатель обязан сообщить в опеку. Опека обязана разобраться.

Сотрудник опеки оказывается перед очень неприятным выбором. Возможно, ребенок все придумал или его не так поняли. Возможно, его правда избили. За один день и максимум один разговор с родителем (и то если удалось его застать дома или вызвонить по телефону) это не всегда поймешь. Как быть? Отправить ребенка домой, где его, возможно, изобьют до полусмерти за то, что «настучал»? Или запугают, чтобы больше никому ничего не рассказывал? Или увезут в неизвестном направлении? Мы же не знаем, в каком состоянии тот, кто его побил. Может быть, у него алкогольный психоз, или он жестокий психопат. Это может быть вообще не родитель, а, например, сожитель матери или родственник, страдающий зависимостями. А может быть, ничего страшного нет, и произошло недоразумение, или, даже если ребенка наказали сгоряча, родитель уже сам сожалеет и решил, что больше никогда такого не сделает?

Врагу не пожелаешь принимать такие решения. Либо сотрудник опеки оставляет ребенка в ситуации, когда он находится в полной власти человека, который гипотетически является насильником по отношению к нему, и человек может сделать что угодно, либо забирает ребенка в приют. Наверное, неудивительно, что в этой ситуации чаще всего принимается решение ребенка забрать, даже если нет уверенности, что угроза очень серьезная.

Происходит очень несправедливая вещь. Мало того, что ребенка избили, после этого его забирают не только от обидчика, но и от его других родственников, которые, может быть, его не обижали! Из его семьи, из его дома, от его игрушек, от его друзей, из его школы – от всего его мира. Его насильственно помещают фактически в место лишения свободы, пусть и комфортное, — именно за то, что его побили. Нынешняя практика, которая существует сейчас – это практика “наказания жертвы”, того, кто пострадал. И нет другого способа его защитить, кроме как изолировать. В довольно частой ситуации – насилие со стороны сожителя матери – ребенок оказывается в приюте, теряя все, а насильник сплошь и рядом продолжает жить где жил, если не заведено уголовное дело.

После этого у опеки есть неделя на то, чтобы подать на лишение родительских прав. Закон обязывает ее это сделать. И через неделю эта же горячая картошка оказывается в руках судьи. У судьи обычно к этому времени недостаточно фактов, чтобы принять решение: было, не было, опасно, не опасно, можно возвращать, нельзя возвращать. Понятно, что сплошь и рядом перестраховываются. Если есть риск вернуть ребенка туда, где, возможно, ему грозит опасность, или ребенка оставить в учреждении – выбирают оставить в учреждении.

Таким образом, сейчас практика такова, что малейшее подозрение, что ребенок в семье подвергается насилию, влечет за собой катастрофические последствия для ребенка и для семьи. Очень трудно потом вернуть обратно, на это не предусмотрено процедуры и никто не хочет брать на себя ответственность. Даже если удалось вернуть ребенка, травма для него и для семьи бывает очень серьезной.

Чем недовольны критики

Авторы появившегося ранее проекта закона о домашнем насилии раскритиковали опубликованный Советом Федерации вариант.

«Мы с соавторами ознакомились с предложенной редакцией Совета Федерации. Я, например, в тотальном ужасе. Начиная от цели закона — «сохранять семью», а не защищать жертву, — заканчивая «содействовать примирения сторон», — написала в «Фейсбуке» активистка Алена Попова, соавтор законопроекта о профилактике домашнего насилия.

Мы с соавторами ознакомились с предложенной редакцией Совета Федерации. Я, например, в тотальном ужасе. Начиная от цели.

Конец Facebook сообщения , автор: Alena

Депутат Госдумы Оксана Пушкина, еще один соавтор, обратила внимание на то, что в предложенной редакции полностью исключаются из-под действия закона все виды физического насилия — побои, причинение вреда здоровью, потому что они содержат в себе признаки других правонарушений или преступлений.

«Эта редакция не просто урезанная и сокращенная, она еще и во многом юридически безграмотная. Это результат заигрываний Совфеда с разного рода радикальными консервативными группами. И это плохо!» — написала в «Фейсбуке» адвокат Мари Давтян.

«Эта редакция не согласовывалась с нами, хотя я член рабочей группы при Совфеде», — возмутилась юрист.

«Мы с соавторами тоже ознакомились с новой предложенной редакцией Совета Федерации. И есть моменты, с которыми мы принципиально не согласны», — сказала Би-би-си депутат Пушкина. По ее словам, особое внимание стоит уделить санкциям за несоблюдение защитного и судебного защитного предписания.

«Предложенные меры, как показала практика после декриминализации побоев, безрезультативны. Очередное бремя административной ответственности [штрафов] отразится на семейном бюджете, а соответственно и на жертве», — сказала она, добавив, что отправит свои предложения в Совет Федерации.

«Работа продолжается», — резюмировала депутат.

История вопроса

До 2017 года в статье 116 Уголовного кодекса России были указаны побои «в отношении близких лиц». Но такие побои в семье, совершенные впервые, вывели из-под действия УК и стали считать административным правонарушением.

В последний год активизировалось обсуждение нового законопроекта о домашнем насилии. В Москве и Санкт-Петербурге прошли митинги и одиночные пикеты за принятие этого закона.

В ноябре на тему законопроекта высказался представитель Русской православной церкви Вахтанг Кипшидзе. По его словам, предлагаемые меры основываются на западном опыте борьбы с домашним насилием и могут негативно отразиться на институте семьи в России.

В законопроекте о домашнем насилии появилось понятие «преследование»

Уточнение о преследовании

В пятницу, 15 ноября, в Совете Федерации прошло заседание рабочей группы по подготовке законопроекта о домашнем насилии. К нему депутаты Госдумы подготовили замечания и поправки, с которыми ознакомился РБК. По словам соавтора законопроекта депутата Оксаны Пушкиной, предложенные изменения будут учтены в финальной версии законопроекта.

Новые поправки уточняют понятие преследования — под ним понимаются «неоднократные угрожающие действия, направленные на пострадавшего вопреки его воле, выражающиеся в поиске пострадавшего, ведении устных, телефонных переговоров, вступлении с пострадавшим в контакт через третьих лиц либо иными способами, посещении места работы, учебы пострадавшего, а также места его проживания, в том случае, если пострадавший находится не по месту совместного проживания с нарушителем». Также под это определение подпадают любые действия, из-за которых потенциальная жертва может испытывать опасения за свою безопасность.

Связь с делом Соколова

Соавтор законопроекта о домашнем насилии Оксана Пушкина рассказала РБК, что резонансное дело обвиняемого в убийстве аспирантки бывшего преподавателя СПбГУ Олега Соколова не прошло мимо внимания рабочей группы. По ее словам, петербургский университет участвовал в подготовке исследования по заказу Госдумы о семейно-бытовом насилии в России: «По возвращении в Питер, буквально через несколько дней, авторов исследования накрыло трагическое совпадение событий. Соколов оказался их коллегой по СПбГУ». Руководитель исследования, профессор кафедры уголовного права СПбГУ Владислав Щепельков выступил с предложением создать при вузе центр изучения проблем семейно-бытового насилия.

Соколов был задержан 9 ноября, после того как он упал в реку, пытаясь избавиться от рюкзака с женскими руками и травматическим пистолетом. При обыске в его квартире были найдены останки аспирантки Анастасии Ещенко. На допросе Соколов признался в ее убийстве и оформил явку с повинной. Возбуждено уголовное дело по ч. 1 ст. 105 УК (убийство). Спустя некоторое время Соколова уволили из СПбГУ, а также удалили информацию о нем с сайта Российского военно-исторического общества, в котором он состоял.

В замечаниях также предлагается ввести запрет общественным организациям, которые занимаются профилактикой семейно-бытового насилия, информировать силовые структуры о случаях насилия без согласия жертвы. «Подобного рода «обязанность» приведет к нарушению прав лиц, подвергшихся семейно-бытовому насилию, без желания потерпевшей нельзя обращаться в полицию», — говорится в документе.

Елена Мезенцева напомнила историю российского хоккеиста Вячеслава Войнова, который после избиения жены был приговорен в США к 90-дневному тюремному сроку. «Там мнением его девушки никто особенно не интересовался, потому что там это дела публичного обвинения, а у нас они продолжают оставаться делами частного обвинения», — сказала Мезенцева. Из-за этого большинство женщин забирают из полиции заявления о домашнем насилии уже на следующий день, говорит она. «Надавили, [жертва] передумала, поняла, что без его зарплаты не проживет, причины могут быть любые, — поясняет эксперт. — Запрет для организаций сообщать такую информацию означает только одно — по этим ситуациям не будут возбуждаться дела».

Авторы замечаний считают, что нужно ужесточить ответственность за нарушение защитных предписаний, которые запрещают преследователю приближаться к жертве. Такое предписание может быть выдано на срок от 30 дней до года, при необходимости суд может его продлить. Но депутаты уверены, что штрафы — слишком мягкое наказание за нарушение предписания. «Предлагаемая ответственность настолько ничтожна, что не будет являться сдерживающим фактором для правонарушителя, — говорится в документе. — Нами предлагается в случае первого нарушения ввести административную ответственность, а при повтором — уголовную».

Авторы законопроекта из Совета Федерации также собрали мнения регионов о готовящейся инициативе, говорится в справке, представленной в ходе обсуждения (есть у РБК). Подавляющее большинство субъектов — 55 из 85 — предлагает принять закон о профилактике семейно-бытового насилия.

Пушкина уточнила, что свои поправки к законопроекту еще предложат министерства, общественные организации, кризисные центры и так далее.

Впервые законопроект о домашнем насилии был внесен в Госдуму в 2016 году, но тогда он не прошел первое чтение. До 2017-го побои «в отношении близких лиц» фигурировали в ст. 116 Уголовного кодекса, но два года назад был принят закон о декриминализации побоев в семье, разработанный сенатором Еленой Мизулиной. Он перевел побои близких родственников из разряда уголовных преступлений в административные правонарушения в случаях, когда такой проступок совершен впервые. Мизулина утверждала, что возможность уголовного наказания за побои родственников может нанести «непоправимый вред семейным отношениям».

О необходимости разработать и внести закон о домашнем насилии летом заявила спикер Совета Федерации Валентина Матвиенко. «Мы изучим международный опыт в этой сфере, — отметила она, поручив подготовить проект закона к 1 декабря. — Нужно изменить патриархальный менталитет». После этого парламентарии разработали документ, о котором в середине октября писал РБК. Положения законопроекта распространяются не только на формальных родственников, но и на всех проживающих совместно, а также бывших супругов и усыновленных детей.

Законопроект предусматривает закрепление понятия профилактики семейно-бытового насилия, а также описывает его виды — физическое, сексуальное, психологическое и материальное.

Источники

• http://ura.news/news/1052419310
• http://www.pravmir.ru/pochemu-zakon-o-domashnem-nasilii-eto-ne-ugroza-seme/
• http://www.rbc.ru/politics/19/10/2019/5da86f069a794727e0706c92
• http://novayagazeta.ru/articles/2019/11/30/82944-v-nyneshnem-vide-zakon-nerabochiy
• http://www.bbc.com/russian/news-50602295
• http://www.rbc.ru/politics/18/11/2019/5dcecb169a7947e057feb4c6