Закон о домашнем насилии мнения

Как законопроект о домашнем насилии может повлиять на семейную жизнь россиян в случае его принятия?

Юрист Коллегии адвокатов «Вашъ Юридический Поверенный»

специально для ГАРАНТ.РУ

Одной из самых заметных законодательных новаций конца 2019 года стал проект нового закона «О профилактике семейно-бытового насилия в Российской Федерации» 1 , который представлен на общественное обсуждение Советом Федерации РФ.

Несомненно, потребность в активизации профилактических мер по борьбе с семейно-бытовым или домашним насилием возникла давно. Целый ряд тяжких и особо тяжких преступлений мог бы быть предотвращен, если бы ответственные органы своевременно реагировали бы на сигналы со стороны граждан, занимались бы профилактической работой на надлежащем уровне.

В законопроекте содержится формулировка новой для российского права категории семейно-бытового насилия. Под ним авторы законопроекта понимают «умышленное действие, причиняющее или содержащее угрозу причинения физического, или психического страдания, или имущественного вреда», которое при этом не подпадает под административную или уголовную ответственность.

Также в законопроекте вводятся новые для России профилактические меры – защитное предписание и судебное защитное предписание, особенности вынесения которых прописаны в ст. 24-25 рассматриваемого законопроекта. Защитное предписание планируется выноситьуполномоченным лицом ОВД на срок до 30 суток с возможностью продления до 60 суток, а судебное защитное предписание – судом на срок до 1 года.

Суть защитных предписаний сводится к запрету совершения семейно-бытового насилия, вступления в коммуникацию с жертвой насилия, включая и коммуникацию посредством средств связи и Интернета, проживания на одной территории с лицом или лицами, пострадавшими в результате семейно-бытового насилия.

Таким образом, в России в случае принятия законопроекта и придания ему статуса закона может появиться законодательная норма, запрещающая лицам, обвиненным в семейно-бытовом насилии, вступать в любые контакты с пострадавшими. Такая норма успешно применяется во многих странах мира, включая страны Западной Европы, и рассматривается в качестве одной из наиболее эффективных профилактических мер, позволяющих снизить риски перерастания семейно-бытового насилия в уголовные преступления.

Однако законопроект вызывает и многочисленные вопросы, связанные, в первую очередь, с возможным влиянием на семейную жизнь россиян в случае его принятия. Ведь государство получает больше возможностей для контроля событий, происходящих в самой приватной части жизни российского общества – в семейной сфере, в отношениях между мужем и женой, родителями и детьми.

Безусловным плюсом принятия данного закона является его высокая профилактическая значимость: лица, склонные к семейно-бытовому насилию, поймут, что в случае дальнейшего подобного поведения им могут запретить любые контакты со своими родственниками, являющимися жертвами этого насилия. Последние, в свою очередь, получат долгожданную реальную защиту, причем не только по принципу «когда будет совершено преступление, тогда и обращайтесь», а защиту превентивную, направленную на предупреждение и предотвращение более тяжких последствий.

Однако следует отметить, что если в той или иной семье ее члены вынуждены прибегать к установленным законом мерам защиты, то данная семья уже по определению является кризисной. Законодательные ограничения могут заставить того или иного члена семьи контролировать свое поведение, не допуская проявлений насилия, но психологический климат в семье они не восстановят и не установят.
Также следует отметить, что во многих семьях семейно-бытовое насилие совершается по причине зависимости одних членов семьи от других, и такие меры как судебное защитное предписание, предполагающие отселение агрессора, могут обернуться новыми проблемами для семьи – проблемами материального характера. Например, по решению суда отцу – кормильцу семьи запретят проживать вместе с семьей на съемной квартире. Он уйдет в другую квартиру, перестав оплачивать аренду, и у жены с детьми встанет вопрос, где брать средства на оплату жилья.

Что же касается отношений между родителями и несовершеннолетними детьми, то здесь все еще сложнее. Ведь ребенок проживать отдельно от родителей не может, поэтому отселение агрессора или агрессоров может означать лишь то, что ребенок будет передан в государственное воспитательное учреждение со всеми вытекающими последствиями. Нужно понимать, что далеко не все дети и подростки способны реально оценивать обстановку в семье, действия родителей. Будучи наказанными за какие-то недочеты в учебе или плохое поведение, они получат возможность пожаловаться на родителей в контролирующие органы, после чего будет запущен соответствующий механизм – вынесение защитного предписания и т.д.

Также не очень понятно, как будет действовать защитное или судебное защитное предписание в том случае, если в роли агрессора выступает отец или мать ребенка, а то и они оба. Ведь если они не лишены родительских прав, то они обязаны заботиться о ребенке, контролировать его школьную успеваемость, повседневную деятельность. Как это сделать при запрете контактов, в том числе и телефонных?
Привлечение третьих лиц к контролю семейной жизни граждан может повлечь за собой и определенные действия, предпринимаемые в собственных интересах: так, различные проверки могут быть инициированы соседями, родственниками, которые по каким-то причинам недоброжелательно настроены к отдельной семье или ее членам. В текущем виде законопроекта обратиться с жалобой о семейно-бытовом насилии в конкретной семье может любой человек, ставший очевидцем насилия. И не исключено, что такой возможностью люди могут злоупотреблять.

Еще один важный нюанс, который требует внимания – семейно-бытовое насилие. Согласно законопроекту, имеет место только в семьях с официально зарегистрированными брачными отношениями, либо в сожительствах с общим ребенком. Семейно-бытовое насилие, происходящее в парах, живущих без оформления отношений, в законе не рассматривается и профилактических мер против такого вида насилия закон не содержит.
Между тем, в Российской Федерации значительное число пар живет в официально неоформленных отношениях. Сам факт того, что отсутствие официального оформления отношений является естественной преградой для возбуждения производства о семейно-бытовом насилии, может стать важной причиной для граждан не регистрировать брак. Пока государство пытается предпринимать, пусть и слабые, но хоть какие-то меры для защиты семьи, сохранения института брака, данные законодательные нюансы объективно работают против брачных отношений.

Таким образом, законопроект о профилактике семейно-бытового насилия, на мой взгляд, нуждается в дополнительной доработке и корректировке, особенно в перечисленных направлениях: отношения в незарегистрированных парах и сожительствах, защита несовершеннолетних, проверка жалоб о семейно-бытовом насилии со стороны третьих лиц (не имеющих отношения к конкретной семье граждан). В противном случае законопроект при его принятии может влиять на сферу семейно-брачных отношений как в положительном, так и в негативном аспектах.
_____________________________

1 С текстом проекта закона «О профилактике семейно-бытового насилия» и материалами к нему можно ознакомиться на официальном сайте Совета Федерации РФ.

http://www.garant.ru/ia/opinion/author/revzin/1311952/

Ответственный секретарь Патриаршей комиссии по вопросам семьи выступил на обсуждении законопроекта о профилактике «семейного насилия»

Отец Федор поблагодарил общественные организации, которые направляют свои усилия на защиту семьи, опираясь на традиционные ценности. «Ваши усилия крайне важны для нашего общего будущего», — отметил он. Цитируя ранее опубликованное обращение Патриаршей комиссии по вопросам семьи, защиты материнства и детства к общественным организациям и политическим деятелям, он напомнил, что в наше время приходится защищать семью и связанные с нею незыблемые ценности от прямых идеологических и мировоззренческих нападений на разных уровнях, включая международный: «Эти нападки часто принимают форму конкретных юридических решений и практических подходов, насаждаемых в различных странах, зачастую — вопреки воле их народов. В этих условиях защита и поддержка семьи должны стать общим делом национального и международного масштаба, объединяющим усилия всех здоровых общественных сил» [1] .

Отец Федор сообщил участникам мероприятия, что Патриаршая комиссия отрицательно оценивает этот законопроект: «Эта позиция неоднократно официально озвучивалась Комиссией, в связи с этим ею был опубликован целый ряд документов – все они сохраняют свое значение. В прошлом году, в ответ на многочисленные обращения, Комиссия подробно изложила свои оценки в документе, озаглавленном “Разъяснение позиции Патриаршей комиссии по вопросам семьи, защиты материнства и детства в отношении преступлений, совершаемых в семейном окружении” [2] ».

Он отметил также, что Патриаршая комиссия серьезно озабочена деятельностью лоббистов, добивающихся принятия в России закона о профилактике т.н. «домашнего насилия», и подчеркнул: «Причины этой озабоченности просты. Во-первых, под видом лекарства от определенной социальной проблемы, нам предлагаются меры, в основе которых лежит вполне конкретная радикальная антисемейная идеология – идеология феминизма. Во-вторых, лоббисты этих законопроектов добиваются своего очень агрессивными методами, во многом построенными на лжи, на введении людей в заблуждение. Кстати, в ответ на взвешенную и подробно объясняемую позицию Патриаршей комиссии, эту ложь нередко обращали против нее. И это, само по себе, очень красноречивый факт».

«Общественность убеждают, что российская семья – это просто мрачный застенок и пыточная камера для женщин и детей. Чтобы создать это впечатление, распространяются данные, которые выдаются за статистику, но, в действительности, не имеют под собой никаких реальных оснований. Нас пытаются уверить, что в России 40% тяжких преступлений совершаются в семьях, что ежегодно 14 тысяч женщин убивают мужья, что каждый год от семейного насилия страдают 16 миллионов женщин и т.п. Но при внимательном изучении оказывается, что эти данные никак не связаны с реальностью. С помощью этих ложных утверждений лоббисты манипулируют общественным мнением, давя на эмоции неподготовленных людей. Они старательно создают у общества впечатление, что брак и семья – это зло, источник угрозы и опасности для женщин и детей. Между тем хорошо известно, что это неправда. Реальные статистические данные убедительно показывают, что брак и основанная на нем семья – это основная защита женщин и детей от всех реальных угроз, с которыми они могут столкнуться», – подчеркнул отец Федор.

Он напомнил участникам слушаний о позиции, отраженной в официальных документах Патриаршей комиссии: «Физическое насилие между супругами — как в отношении жены со стороны мужа, так и со стороны жены в отношении мужа — отвратительно и недопустимо. Если кто-либо из супругов, призванных любить и уважать друг друга, совершает вместо этого реальные преступные действия, направленные на причинение вреда спутнику своей жизни и самому дорогому человеку, государство может, а нередко и должно преследовать такие действия по закону наряду с любыми иными преступлениями» [3] .

Он указал, что в оценке правовой ситуации, сложившейся в этой области, Патриаршая комиссия солидарна с оценками просемейных экспертов: «Необходимый инструментарий для преследования реальных преступлений, в том числе в семейном окружении, уже существует в российском законодательстве. Решения же, предлагаемые лоббистами законопроекта о профилактике т.н. “семейного насилия” направлены отнюдь не на реальную защиту жертв реальных преступлений. Вместо этого они внедряют в законодательство расплывчатое, безграничное определение насилия; вводят меры, которые неизбежно поведут к серьезному нарушению прав, в том числе конституционных прав вполне законопослушных граждан и семей; и, самое главное, внедряют в качестве законодательной нормы принципы радикально антисемейной идеологии феминизма».

Ответственный секретарь Патриаршей комиссии также обратил внимание участников слушаний на то, что попытки добиться ускоренного принятия обсуждаемого законопроекта о профилактике т.н. «семейного насилия» связано с лоббированием ратификации в России т.н. Стамбульской конвенции («Конвенции Совета Европы о предупреждении и борьбе с насилием в отношении женщин и домашним насилием»).

«Это – откровенно идеологический документ, который, как отмечала в своих документах Патриаршая комиссия, “прикрываясь благими целями, вводит в законодательное поле целый ряд опасных для семьи и общества понятий и подходов, основанных на т.н. ‘гендерной идеологии’ и взглядах радикального феминизма, имеющих ярко выраженную антисемейную направленность” [5] . Нам представляется не случайным огромное международное давление, которое оказывается сегодня на нашу страну с целью добиться принятия и закона о “профилактике семейного насилия”, и ратификации этой конвенции, которую неоднократно осуждали представители традиционных христианских общин разных стран Европы», – сообщил отец Федор.

В заключение он подчеркнул: «Патриаршая комиссия убеждена, что семью надо защищать и беречь, а не разрушать».

В открытом обращении, к общественным организациям и политическим деятелям, опубликованном в 2016 году Патриаршей комиссия по вопросам семьи, защиты материнства и детства по благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла, указывалось: «Вызывают большую тревогу участившиеся попытки представить семью в виде источника дискриминации, угрозы и насилия в отношении женщин и детей. Очевидна цель этих попыток — добиться принятия специальных законов и других правовых актов о так называемом “домашнем” или “семейном насилии”. … Законы и другие правовые нормы, предлагаемые в связи с ложными утверждениями об опасности семьи, в реальности направлены не против насилия, а против семьи как таковой. Они создают возможности для произвольного вмешательства в жизнь граждан, противоречат здравым правовым принципам, открывают дорогу для широкой антисемейной пропаганды, губительной для общественного сознания. Мы настоятельно просим общественные организации, всех россиян, небезразличных к благу семьи, не поддаваться такого рода пропаганде, активно и открыто, в рамках закона, выступать против принятия подобных норм, а политиков – отказаться от их поддержки» [6] .

Более 180 общественных объединений и организаций поддержали опубликованное на днях открытое письмо к Президенту России, выступив в нем против принятия закона о профилактике семейного (домашнего) насилия [7] .

http://pravoslavie.ru/124749.html

Свердловские общественники и полиция жестко раскритиковали законопроект о домашнем насилии

Сегодня в Общественной палате Свердловской области обсудили резонансный законопроект «О профилактике семейно-бытового насилия в Российской Федерации», который был разработан депутатами Госдумы, сенаторами и экспертами. Уральские общественники обрушились на документ с критикой, которая в итоге вышла за пределы разумного. Вместе со вполне справедливыми замечаниями о размытости формулировок, о необходимости финансирования и о небольших противоречиях с федеральным законодательством участники круглого стола утверждали, что закон навязывают стране из-за рубежа, а цель его — дать заработать «феминизированным особям», разрушить семьи и уничтожить Россию. Подробности — в репортаже Znak.com.

«Это часть глобалистского проекта по сокращению народонаселения»

«Проводились общественные мероприятия. И Крым, и Кавказ высказались ну просто очень отрицательно против этого законопроекта, — заверила Виноградова, а затем неожиданно сделала категоричное заявление. —

Когда-то Виноградова занимала должность председателя Красногорского районного суда Каменска-Уральского. По ее словам, в ее практике все конфликты супругов были связаны не с насилием, а с деньгами. «Женщины обращаются [в полицию] только в те моменты, когда не могли решить вопрос о разделе имущества: „Либо ты дашь мне машину и квартиру, либо я заведу на тебя уголовное дело“. Никогда в других случаях жена не ходила в суд и не заявляла о привлечении к ответственности. Никогда не было такого, чтобы один супруг ударил другого и они пошли в суд», — сказала она.

В своей речи Виноградова упомянула и декриминализацию побоев в семье, сказав, что она «послужила на руку полиции» и «сократила преступность». С этим согласилась представитель свердловского главка МВД Лилия Будкевич.

Патриарх Кирилл считает, что закон о домашнем насилии насаждается из-за рубежа

«Количество особо тяжких и тяжких преступлений, совершенных в быту, у нас сокращается. За 2019 год их стало меньше на 7,5%, всего 147 таких случаев. Связана ли декриминализация с этим или не связана, но большинство дел заканчиваются примирением», — отчиталась она.

Сотрудница МВД заверила, что правоохранители и так работают над профилактикой семейно-бытового насилия, причем успешно. Нарушителей ставят на учет, им также выдают официальные предостережения. Отдельной статистики по предостережениям, впрочем, нет, как нет и цифр о правонарушениях в семье — отдельной отчетности по ним также не ведут.

«Я скажу однозначно: это (законопроект — прим. Znak.com) нарушение конституционных прав. Никогда органы внутренних дел не пойдут на то, чтобы без судебного решения ограничивать в конституционных правах других людей, даже временно. Такой закон не может быть принят, это однозначно!

— заявила Будкевич. — В документе описывается какое-то виртуальное насилие. Это, по сути, не насилие». На последних словах двое сурово смотрящих мужчин плотного телосложения, сидящих на местах для гостей, зааплодировали.

С обличительной речью выступила общественница из Санкт-Петербурга Ольга Баранец. Она продолжила слова Виноградовой о том, что законопроект навязывают нам из-за рубежа, сообщив, что все делается по требованию Совета Европы.

«Хотела бы донести до вас сенсационные вещи, откуда ноги растут. Еще при Брежневе наша страна присоединилась к конвенции о ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин. Россия обязана отчитываться перед комитетом по этой конвенции. И комитет недоволен, он настоятельно призывает Россию внедрить комплексную стратегию, чтобы искоренить стереотипы о роли и обязанностях женщин и мужчин в семье и в обществе.

Этот закон направлен на уничтожение семьи! Еще они просят легализовать проституцию и принять секспросвет в рамках этого закона» — заявила она.

Предыдущих ораторов горячо поддержал председатель совета общественного движения «Мужской путь» Андрей Брезгин. «В этом законе хозяином семьи будет НКО. Будут феминизированные особи, которые делают все, чтобы извлечь из этого деньги. Они будут насаждать свои порядки, свое видение. Секспросветы введут в школах, проституцию легализуют.

Есть шутки о заговоре. Почитаешь про „Римский клуб“, про деньги, понимаешь, что это серьезно все. Мягкой рукой за наши деньги будут уничтожаться семьи!» — взволнованно говорил он.

Самой спокойной и аргументированной была речь протоиерея Максима Миняйло, также выступившего против законопроекта. Он напомнил о том, что РПЦ считает документ разрушительным для семьи. И хотя священник также бросил несколько обвинений в сторону Запада, главным его опасением стала квалификация людей, которые бы занялись помощью и реабилитацией жертв насилия.

«Семья — это тонкая вещь, регулирование должно быть самым деликатным. И даже сейчас я сюда ехал, мне мой священник рассказывал, что он, человек с высшим математическим, педагогическим образованием, имел серьезные проблемы, когда пытался примирить семью. Это сложная, деликатная тема. Нужно быть большим профессионалом и человеком с большим опытом, чтобы не навредить. А навредить очень просто», — сказал он.

«Все они обращались в ОВД и не получили помощи»

С предыдущими ораторами не согласилась советник уполномоченного по правам человека в регионе Ирина Литвинова. В пику представителю полиции она заявила, что ситуация с бытовым насилием даже в отдельно взятой Свердловской области «действительно просто страшная». Она рассказала об исследовании, которое социологи провели в колонии ИК-6. Там опросили 36 женщин, убивших сожителей, и еще трех из тех, кого осудили за покушение на убийство.

«Все они признавали, что система профилактики не работает. Все они обращались в ОВД и не получили помощи. Трое из них обращались в полицию в день преступления — и также не получили помощи. Женщины сказали, что бесполезно обращаться в соцполитику. Страшная картина», — сказала Литвинова.

Описывать жестокие реалии продолжил уполномоченный по правам ребенка в регионе Игорь Мороков. «Есть факты, когда действительно преступление не совершается, но так домогаются, что просто невозможно. Три случая я отобрал, в двух — бывшие мужья не дают жизни, в одном случае — дама. Ситуация с ней такая — по суду детей поделили, оставили с отцом. Но часть доли в жилье принадлежало даме. Она все время селила туда кого-то, чтобы навредить. Отец не успевает отбиваться, замки менять. Проблема существует, и позиции, озвученные в законопроекте, могут иметь место быть, может, в административном производстве», — сказал он.

Но ни Мороков, ни Литвинова не поддержали законопроект. Детскому омбудсмену не понравились формулировки, отсутствие конкретных мер профилактики, а не наказания. Также он выступил против «защитных предписаний». Литвинова сообщила, что привлеченные уполномоченным по правам человека в Свердловской области эксперты заявили о дефективности проекта.

Свердловский депутат Госдумы раскритиковал законопроект о домашнем насилии

Уральский депутат Госдумы Максим Иванов, выслушав уполномоченных, сразу же загорелся желанием настроить уже существующую систему профилактики преступлений и правонарушений. Но перспектив у законопроекта он не видит. «Я думаю, что его никто не примет. Президент что на послании сказал? Вопросы семьи, верховенство нашего права. То, что у них за рубежом, не надо принимать у нас», — заявил Иванов.

Единственным голосом за законопроект был голос Ларисы Лазаревой, президента общественной организации помощи семьям «Аистенок». Она зачитала коллективное обращение от 33 НКО, в котором указано, что вопросов к закону много, но его надо принять хотя бы для начала процесса по защите членов семьи от насилия. «В случае принятия закона жертва хотя бы будет защищена государством, а не самой жертве придется собирать доказательства», — пояснила активистка.

Лазарева единственная из всех вызвала оживление зала, который до этого, казалось, особо и не слушал докладчиков. Это был гул негодования. Поднялась женщина, назвавшая себя учителем школы, и задала вопрос, который начинался с «как работает такой закон в Европе», а заканчивался «ведь, насколько я знаю, в Европе практически разрушен институт семьи».

Возмутилась и Баранец. Вступив в перепалку с Лазаревой, она буквально высмеяла ее. «Я вот сейчас над вами учинила психологическое насилие. Причем три раза. Я смотрела вам в глаза, я повышала интонацию, я махала руками в вашу сторону. В европейском законе это прописано как психологическое насилие. И где уверенность, что в закон, который под копирку слеплен по западному образцу, не потащат и такие же инструкции?» — выступала она.

«Негативные последствия для общества и государства»

Против выступают радикальные патриоты, представители РПЦ. К этому списку присоединится и Общественная палата Свердловской области.

Проект ее общественной экспертизы, в котором критикуется законопроект, был составлен еще до обсуждения. Первым пунктом в нем выражено мнение, что «законодательное предложение нарушает пределы вмешательства государства в семейные отношения». Общественники осуждают понятия, используемые в законопроекте, говорят о том, что они слишком размыты. Палата также не согласна с нормами о защитном предписании и судебном защитном предписании, считая, что они нарушают Конституцию РФ. Интересно, что все тезисы согласуются со словами Виноградовой.

Отдельно общественников возмутило «создание „законопроектом“ (почему-то это слово в документе заключено в кавычки — прим. Znak.com) правовых основ и условий для частного бизнеса». Опасения слабо аргументированы, все сводится лишь к тому, что в законопроекте для профилактики планируют задействовать широкий круг социальных организаций. Это не помешало заявить, что проект нацелен «на обеспечение и сопровождение частных коммерческих, идеологических и иных интересов неких „общественных объединений“».

«С учетом того, что „насилие“ по обсуждаемому „законопроекту“ включает в себя обычные житейские ситуации и воспитательные меры, „угрозы“ создания таких ситуаций имеются в каждой квартире», — также говорится в проекте документа.

В заключение указано, что принятие законопроекта повлечет «рост социальной напряженности, распространение семейных конфликтов, разрушение существующей системы профилактики правонарушений и преступлений, негативные последствия для общества и государства». «Действующих нормативных правовых актов в Российской Федерации в целом достаточно для защиты жертв домашнего насилия и наказания виновных лиц», — резюмировали там.

К этим пунктам добавятся выдержки из сегодняшнего заседания. Дополнения будут принимать еще три дня.

http://www.znak.com/2020-01-17/sverdlovskie_obchestvenniki_i_policiya_raskritikovali_zakonoproekt_o_semeyno_bytovom_nasilii

ВЦИОМ: принятие закона о домашнем насилии поддерживают 70% россиян

16 декабря. ПРАВМИР. Согласно данным исследования Всероссийского центра исследования общественного мнения (ВЦИОМ), 70% россиян считают, что принятие закона о домашнем насилии необходимо, сообщают «Ведомости».

Против законопроекта о профилактике домашнего насилия высказались 7% опрошенных.

Женщины более массово высказываются за принятие закона, чем мужчины.

80% женщин поддерживают принятие закона, тогда как среди мужчин за принятие высказываются только 57%.

О недопустимости любого насилия в семье заявили 90% респондентов.

Только каждый десятый (8%) согласен с тем, что «при определенных обстоятельствах» можно поднять руку на супруга или супругу.

50% россиян считают, что нельзя прощать в случае первых побоев в семье, о готовности простить насилие со стороны мужа или жены заявили 39% опрошенных.

Совет Федерации вынес законопроект «О профилактике семейно-бытового насилия в РФ» на общественное обсуждение 29 ноября. Он получил большой отклик. Было получено несколько тысяч комментариев и предложений.

Правозащитники заявили о необходимости доработать законопроект.

Согласно ранее проведенному исследованию, в России 79% женщин, отбывающих наказание за умышленное убийство, защищались от домашнего насилия.

http://www.pravmir.ru/vcziom-prinyatie-zakona-o-domashnem-nasilii-podderzhivayut-70-rossiyan/

Почему закон о домашнем насилии это не угроза семье?

Чудовищная история с убийством девочки в Саратове вызвала большой резонанс, но надо понимать, что случаи, когда ребенок погибает от рук преступника-рецидивиста при подобных обстоятельствах, единичны. Большинство случаев насильственной смерти детей происходят в семьях, от рук родственников или людей, которые живут с ними в одном доме. На одного ребенка, убитого на улице, приходится несколько сотен детей, вынужденных годами жить в опасности, детей, жестоко искалеченных или убитых людьми, которым они доверяли, теми, которые их должны были защищать. Скорбеть о Лизе и выступать против закона о домашнем насилии довольно лицемерно. Мы не можем оставить детей без защиты на том основании, что их убивает не чужой человек за гаражами, а кто-то из близких прямо у них дома.

Когда речь идет о вмешательстве в дела семьи, мы все испытываем понятную тревогу. Закон о домашнем насилии прочно связан в сознании многих со страшными рассказами про «отберут ребенка за шлепок по попе», «подросток наговорит на родителей за то, что отняли компьютер». Но важно понимать, что существующее положение дел создает в этом плане гораздо больше рисков.

Что происходит сейчас, если кто-то предполагает, что ребенок пострадал от насилия в семье? Допустим, в детском саду увидели у него синяки и в ответ на вопрос «Что случилось?» он сказал, что его побили дома. Воспитатель обязан сообщить в опеку. Опека обязана разобраться.

Сотрудник опеки оказывается перед очень неприятным выбором. Возможно, ребенок все придумал или его не так поняли. Возможно, его правда избили. За один день и максимум один разговор с родителем (и то если удалось его застать дома или вызвонить по телефону) это не всегда поймешь. Как быть? Отправить ребенка домой, где его, возможно, изобьют до полусмерти за то, что «настучал»? Или запугают, чтобы больше никому ничего не рассказывал? Или увезут в неизвестном направлении? Мы же не знаем, в каком состоянии тот, кто его побил. Может быть, у него алкогольный психоз, или он жестокий психопат. Это может быть вообще не родитель, а, например, сожитель матери или родственник, страдающий зависимостями. А может быть, ничего страшного нет, и произошло недоразумение, или, даже если ребенка наказали сгоряча, родитель уже сам сожалеет и решил, что больше никогда такого не сделает?

Врагу не пожелаешь принимать такие решения. Либо сотрудник опеки оставляет ребенка в ситуации, когда он находится в полной власти человека, который гипотетически является насильником по отношению к нему, и человек может сделать что угодно, либо забирает ребенка в приют. Наверное, неудивительно, что в этой ситуации чаще всего принимается решение ребенка забрать, даже если нет уверенности, что угроза очень серьезная.

Происходит очень несправедливая вещь. Мало того, что ребенка избили, после этого его забирают не только от обидчика, но и от его других родственников, которые, может быть, его не обижали! Из его семьи, из его дома, от его игрушек, от его друзей, из его школы – от всего его мира. Его насильственно помещают фактически в место лишения свободы, пусть и комфортное, — именно за то, что его побили. Нынешняя практика, которая существует сейчас – это практика “наказания жертвы”, того, кто пострадал. И нет другого способа его защитить, кроме как изолировать. В довольно частой ситуации – насилие со стороны сожителя матери – ребенок оказывается в приюте, теряя все, а насильник сплошь и рядом продолжает жить где жил, если не заведено уголовное дело.

После этого у опеки есть неделя на то, чтобы подать на лишение родительских прав. Закон обязывает ее это сделать. И через неделю эта же горячая картошка оказывается в руках судьи. У судьи обычно к этому времени недостаточно фактов, чтобы принять решение: было, не было, опасно, не опасно, можно возвращать, нельзя возвращать. Понятно, что сплошь и рядом перестраховываются. Если есть риск вернуть ребенка туда, где, возможно, ему грозит опасность, или ребенка оставить в учреждении – выбирают оставить в учреждении.

Таким образом, сейчас практика такова, что малейшее подозрение, что ребенок в семье подвергается насилию, влечет за собой катастрофические последствия для ребенка и для семьи. Очень трудно потом вернуть обратно, на это не предусмотрено процедуры и никто не хочет брать на себя ответственность. Даже если удалось вернуть ребенка, травма для него и для семьи бывает очень серьезной.

Как же быть, ведь действительно страшно оставлять ребенка в, возможно, опасной ситуации?

Запрет находиться с ребенком должен быть предъявлен взрослому

Да и снять запрет — намного проще, чем вернуть ребенка, если уже его отобрали. Допустим, опека несколько дней разбирается, договаривается о каком-то сотрудничестве и видит, что опасности для ребенка нет, и запрет снимается полицией. При этом запрет на приближение это не судимость, не арест, ничего очень ужасного для взрослого человека он не несет, и даже если тревога окажется ложной или преувеличенной, жизнь семьи легче вернется к норме.

В случаях, когда есть серьезная угроза, что обидчик в неадекватном состоянии вернется, будет угрожать семье, то вступает в силу уже вторая часть этого закона, когда ребенка надо забрать в убежище вместе с другим его близкими взрослым, не разрушая семью, не разрушая их отношения. Таких историй не так много, но они случаются, поэтому убежища должны быть в каждом районе.

Обычно, если у человека сохранился здравый смысл, он не будет нарушать запрет на приближение. Если это все таки происходит, можно и нужно вызывать полицию, не дожидаясь агрессии. Полиция в этой ситуации не может сказать, как они сейчас часто говорят: «Будет повод, тогда вызывайте». Нет нужды ждать, что кого-то уже изобьют и потом снимать побои. Есть прямой запрет на приближение к ребенку, если он нарушен – это основание для задержания, для административного дела. Мировой опыт показывает, что это действует очень охлаждающе. Если известно, что за нарушение запрета тебя, а не ребенка заберут в казенный дом – это отрезвляет, а кому недостаточно окажется – административный арест может добавить здравого смысла и самообладания. И наоборот, если взрослый в этой ситуации демонстрирует законопослушность и адекватность, это аргумент за то, что с ребенком все будет в порядке и после отмены запрета. Не гарантия, но весомый довод.

Конечно, к этому должны быть добавлены программы помощи тем родителям, которые бьют детей под влиянием гнева или беспомощности, но это уже сфера социальной работы и психологии, а не закона.

Еще один страх: ребенок (подросток) будет манипулировать и наговаривать на родителей, например, приемных. Такое нечасто, но случается. Он наговорил, его забрали, в приюте он через два дня пожалел и признался, что наврал, и теперь уже очень хочет домой — но не тут то было. Вернуть ребенка, которого забрали по жалобе на жестокое обращение, очень сложно. Такие истории тянутся месяцами, и часто так и не удается вернуть ребенка в семью. В этом случае запрет на приближение также предлагает более мягкий вариант, хотя, конечно, это все может быть очень тяжело и неприятно для родителя, которого оговорили, но восстановить справедливость будет намного проще.

И только в случае, когда у ребенка есть лишь один взрослый, и именно этот взрослый подозревается в жестоком обращении, и невозможно никого найти, кто пожил бы с ребенком или принял бы его к себе, только тогда он помещается в приют. Понятно, что это не так часто будет случаться

Закон о домашнем насилии не касается наказания

Часто встречается аргумент, что закон о домашнем насилии не нужен, ведь все эти случаи и так подпадают под уголовное законодательство, мол, и так нельзя никого бить головой о батарею. Но закон о домашнем насилии не касается сферы наказания. Есть уголовный кодекс, и если установлено, что ребенка били головой об батарею, наказывать будут в соответствии с ним. Закон о домашнем насилии нужен именно для того чтобы в тех случаях, когда неясно, было или нет, когда сначала сказали, а потом взяли назад свои слова, иметь возможность не принимать необратимые суровые решения.

Это закон, который дает пострадавшему защиту на время разбирательства, поскольку понятно, что в семейной ситуации люди очень сильно связаны друг с другом, и у них амбивалентное отношение друг к другу. Если на нас напал незнакомец из-за угла, у нас нет к нему никаких других чувств, кроме возмущения и желания наказать. С родителями и супругами все гораздо сложнее. Жертва может не хотеть быть избитой, но еще меньше хотеть в детский дом или потерять семью. Закон нужен для того, чтобы снизить эту амбивалентность, чтобы дать возможность просто физически не находиться в одном месте, не подвергаться угрозе давления или дальнейшего насилия.

И еще один плюс – закон разрешил бы мучительную дилемму, с которой сталкивается каждый, кто слышит или видит, как бьют ребенка. Сообщить – и уже вечером ребенок будет в приюте. Или не сообщать – и ребенка продолжат бить. Это очень плохой выбор.

http://www.pravmir.ru/pochemu-zakon-o-domashnem-nasilii-eto-ne-ugroza-seme/

Почему закон о домашнем насилии до сих пор не принят в России

Как вышло, что побои не считаются преступлением, а общество защищает тиранов

Законопроект о профилактике семейно-бытового насилия, текст которого был опубликован на сайте Совета Федерации в ноябре 2019 года, вызвал негативную реакцию в российском обществе. Проект критикуется как ярыми его противниками, так и сторонниками и даже соавторами. Если одним закон кажется репрессивным и направленным на разрушение института семьи, то другие уверены, что он слишком «беззубый» и не способен защитить жертву насилия. Спорные моменты URA.RU обсудило со сторонниками и противниками законопроекта.

Что такое семейно-бытовое насилие?

В опубликованном документе под семейно-бытовым насилием понимается «деяние, причиняющее или содержащее угрозу физического, психического страдания или имущественного вреда, не содержащее признаки административного правонарушения или уголовного преступления».

Как отмечает один из авторов законопроекта юрист Алексей Паршин, из-за того, что из определения выпали лица, против которых осуществляется правонарушение или преступление, закон становится не применимым на практике. «То есть мы не должны защищать тех, кого избивают? Это принципиальная ошибка. Иногда административные дела возбуждают месяцами. И женщина в самое опасное время находится без защиты. Она написала заявление, он на нее зол и начинает еще больше агрессировать. В этот момент может произойти все, что угодно, вплоть до убийства», — считает юрист.

По мнению лидера Ассоциации родительских комитетов и сообществ России (АРКС) Ольги Летковой, выступающей против принятия закона, насилием, согласно определению, признается практически все, в том числе угрозы. При этом доказать, были ли угрозы на самом деле, по словам Летковой, невозможно.

Агрессора могут выгнать из собственного дома?

Противников законопроекта также смущает защитное предписание сроком на 30 дней, которое выдается абьюзеру с разрешения жертвы при установлении факта семейно-бытового насилия. Защитным предписанием нарушителю запрещается вступать в контакт с жертвой. Если это не помогает, судом выдается предписание, которое предполагает более жесткие меры борьбы с агрессором, в частности, выселение из совместного жилища.

Активисты, выступающие против законопроекта, уверены, что подобные меры слишком жесткие и нарушают базовые права. «Человеку выдают охранный ордер, по которому он не может в собственный дом прийти. Все же мы должны соблюдать такие базовые принципы, как презумпция невиновности, неприкосновенность частной жизни и жилища. Здесь перебор большой», — уверяет глава АРКС Леткова.

Однако сторонники закона говорят об обратном. По словам Паршина, в странах, где существует подобный закон, предусмотрено более жесткое наказание за насилие. Собеседник агентства отмечает, что агрессор обязан покинуть жилище только в том случае, если суд увидит на то основания. «Должно быть доказано, что было насилие. Также человек должен иметь другое жилье в собственности или найме, куда он может на время уйти. Либо жилье, которое он обязан покинуть, принадлежит не ему, а человеку, который подвергся насилию», — подчеркивает юрист. В случае, если они вынуждены жить на одной территории, выносится защитное предписание, запрещающее совершать акты агрессии, и уже не говорится о том, что нельзя приближаться на определенное расстояние.

Зачем нужен еще один неработающий закон?

Стоит отметить, что организации, выступающие против закона, как правило, критикуют его концепцию в принципе. Его противники убеждены, что уголовного и административного законодательства для борьбы с насилием достаточно. «Можно усовершенствовать существующие законы, если они плохо работают», — полагает Леткова.

Но соавторы законопроекта уверены, что бороться с домашним насилием нужно, используя сразу несколько инструментов. Сегодня в России не ведется работа по предупреждению преступлений, указывает руководитель Центра защиты пострадавших от домашнего насилия, адвокат Мари Давтян, входящая в рабочую группу по разработке законопроекта. «Единственное, что у нас сегодня есть — это наказание за уже совершенное действие. Законодательство ждет, когда произойдет что-то страшное и после этого уже человек будет наказан. Этот закон не про наказание, а про то, как оградить жертв насилия, если они не хотят, чтобы их безопасности угрожали», — рассказывает правозащитница.

Сейчас законопроект находится в стадии доработки. Предполагалось, что он будет внесен на рассмотрение в Госдуму еще в конце января, но процесс затянулся. Как объясняет депутат Госдумы, соавтор законопроекта Татьяна Касаева, разработка закона занимает много времени, потому что задействовано много профильных министерств и ведомств. «Ведутся дискуссии по закреплению основных понятий. Проект подразумевает внесение изменений в ряд других законов. Необходимо избежать юридических коллизий. Нормы закона должны быть досконально проработаны, чтобы исключить широкую трактовку и не допустить необоснованного вмешательства в семью», — заключила депутат.

http://ura.news/articles/1036279844