Закон о домашнем насилии в америке

Закон о домашнем насилии в америке

«Закон о домашнем насилии в США. Как это работает. Если жертва насилия (а в 97% случаев это — женщины) обращается в полицию, полиция прибывает на дом в течение нескольких минут. Никаких там «да сами разбирайтесь», «милые бранятся — только тешатся». Полиция специально обучена динамике отношений в ситуациях домашнего насилия и относится к подобным звонкам очень серьезно», — пишет клинический психолог в Facebook в связи с громким делом сестер Хачатурян.

«Полиция осматривает жертву на предмет признаков физического абьюза: синяки, кровоподтеки и т.п. Квартиру — на предмет разрушений, проломленных кулаком стен и т.п. Если находит, абьюзера арестовывают и помещают на 24 часа в jail. За эти 24 часа происходит слушание в суде в присутствии судьи. Даже если жертва забрала заявление, абьюзера продолжает судить штат. Эта поправка вышла к закону, учитывая, что многие жертвы насилия по самым разным причинам забирают заявление обратно. Обычно на первый раз абьюзер получает предупреждение и обязан пройти 26 сессий терапии: один час по разу в неделю, то есть это продолжается в течение полугода. За терапию офендер платит из своего кармана.

В каждом штате есть свои вариации, но у нас, в Иллинойсе, именно так. Согласно иллинойскому протоколу исполнения закона о домашнем насилии.

Терапевт каждый месяц пишет отчет по «успехам» абьюзера для суда. Потому что через 26 недель суд рассматривает, что делать с абьюзером дальше. Если уперся рогом и настаивает, что «это она меня довела» — иди в тюрьму. Если осознал: иди на волю, но попадешься второй раз — иди в тюрьму.

Терапия абьюзеров обычно проходит в групповом сеттинге, в группе не больше 12 человек. Формат: не наказывающий, а обучающий, дискуссионный и ни разу не унижающий или высмеивающий. К абьюзерам и офендерам относятся так, как хотят, чтобы они относились к своим партнерам, ставшим жертвами их насилия. Специально обученные сертифицированные терапевты моделируют для офендеров эффективное поведение в ситуациях конфликта. Людей, разрешающих конфликты исключительно через мордобой, учат новым способам разрешения конфликтов.

Комната для терапии оборудована так, что в случае чего терапевт нажимает кнопку и через пять секунд в комнате появляется вооруженный до зубов отряд полиции. И участники терапии об этом знают. Также они знают и видят направленные на них видеокамеры.

Я предвижу белые пальто с комментариями: «Ах, как примитивно, это же для быдла и тех дур, которые за них замуж выходят». Как терапевт, который провел несколько лет в комнате с сигнализацией, поспешу сказать: я имела честь познакомиться с офендерами, которые были лучшими представителями богатых северных пригородов Чикаго: врачами, юристами, риелторами и другими «интеллигентными» профессиями. У меня был клиент, который угрожал жене сделать во сне укол, от которого она никогда не проснется, если она «хоть одному человеку п. т, что он ее систематически избивает», — конец цитаты. Муж ее был очень уважаемым врачом. Жена и не заявляла на него: заявил гинеколог жены, когда она пришла к нему на прием и он увидел следы насилия на теле. Врач тут же позвонил в полицию, конечно, потому что в Америке представители профессий врача, психолога и учителя являются mandated reporter: они обязаны сообщать властям о признаках любого абьюза. Это часть их договора со штатом, который выдает лицензию на практику.

Огромное количество офендеров были эмигранты, выходцы из других стран, в которых не было подобных законов и отсюда — чувство полнейшей безнаказанности. Очень много выходцев из бывшего Союза, Польши, Югославии, Мексики и ряда африканских стран. У половины — высшее образование, почти у всех- безупречная репутация на работе. Я уверена, что про отца сестер Хачатурян тоже многие отзывались как об уважаемом человеке.

Как-то один полицейский, с которым я тесно сотрудничала, признался мне, что самые огнеупоротые офендеры- это русскоязычные выходцы из бывшего Союза.

— Приезжаешь такого арестовывать, а он тебе преспокойно: «фак ю, и фак твою страну. Кто вы мне такие, чтобы диктовать, что мне делать в моем собственном доме!» — рассказывал полицейский.

Кроме обязательного курса терапии, офендерам запрещено жить в своем доме, пока не закончится срок наказания. Если жертва оформляет order of protection, в котором прописано, что она не хочет получать телефонные звонки или имейлы от своего абьюзера, не хочет, чтобы он подходил к ней на расстояние 20 метров, значит он обязан выполнять любые условия, прописанные в order of protection. Все аресты, защитные ордера, обвинения заносятся в criminal record офендера, а это влияет на нахождение работы, на получение гражданства, карьеру и т.д.

После введения закона в 80-е годы в США количество погибших женщин от рук своих мужей и бойфрендов упало с 10 тысяч до 1,5 тысяч в год (на 300 млн населения). Для сравнения, в России на сегодняшний день эта цифра просто чудовищна: 14 тысяч женщин в год (на 140 млн населения).

Сталкивалась со многими судебными процессами в Америке, когда жертва насилия превышала уровень самообороны и доводила дело до убийства своего абьюзера. Защита в таких делах часто использует как раз закон о домашнем насилии. Если жертва докажет, что над ней систематически свершалось насилие, которое довело её до убийства, таких подсудимых полностью оправдывают.

Судьба сестер Хачатурян — это результат именно того, что в стране отсутствует закон о домашнем насилии. Я прожила 30 лет в Украине и вот уже 22 года живу в США. Я вижу большую разницу в том, как защищена женщина в Штатах и как беззащитна она в странах бывшего Союза в контексте домашнего насилия. В Америке у сестер Хачатурян было бы намного больше вариантов выбора. У меня нет в этом никаких сомнений».

Бьет – не значит любит: как работают законы о домашнем насилии в разных странах (и почему в России такого нет)

Почему проблема насилия в семье сегодня находится в топе повестки дня? Какие аргументы используют противники принятия соответствующих законов в России? И как борются с семейным насилием в Америке, Европе и Австралии? Разбираемся в нашем материале.

На фоне последних событий в России мы решили выяснить, почему закон о домашнем насилии у нас все еще не принят, что объединяет дело сестер Хачатурян и доцента Соколова, и как работают законы о домашнем насилии в других государствах.

Дело сестер Хачатурян

Летом прошлого года полиция арестовала трех сестер по подозрению в убийстве их собственного отца. В ходе судебных слушаний Крестина, Ангелина и Мария Хачатурян не только полностью признали свою вину, но и дали следствию дополнительные показания, которые проливают свет на истинные мотивы этого преступления. Сестры заявили, что отец неоднократно издевался над ними: избивал, угрожал оружием и склонял к действиям сексуального характера. Эти факты были впоследствии подтверждены медицинскими экспертизами и показаниями свидетелей. Однако суд отказался возбуждать уголовное дело в отношении их отца в связи со смертью подозреваемого. В июне 2019 года сестрам Хачатурян предъявили обвинение в убийстве группой лиц по предварительному сговору, что грозит им сроками от восьми до 20 лет в колонии.

«В деле сестер Хачатурян мне очень жаль девочек, – говорит специалист по семейному праву Виктория Данильченко. – Допускаю, что у них не было другого выбора. Многолетнего физического, психического, сексуального насилия даже взрослый человек может не выдержать. Что уж говорить о девочках-подростках, которые прожили в таком аду практически всю сознательную жизнь. Не зря ведь они, оказавшись в тюрьме, говорили, что даже заключение в сравнении с прошлой жизнью не кажется таким страшным. Ужасно то, что окружающие знали о происходящем – соседи, родственники, школа, друзья. Но все боялись Михаила Хачатуряна. А девочки тем временем продолжали подвергаться домашнему насилию. Но все же, согласно Уголовному кодексу РФ, они совершили убийство. Думаю, что совсем избежать наказания не удастся. Но я надеюсь, что оно будет максимально мягким с учетом всех обстоятельств этого дела».

В защиту сестер Хачатурян выступили многие активисты и правозащитники, а также была создана петиция, требующая принятия закона против домашнего насилия. На момент написания статьи ее подписали 895 тысяч человек. В Instagram был запущен флешмоб #ЯНеХотелаУмирать, в рамках которого более 12 тысяч женщин поделились личными историями и призвали поддержать законопроект. К акции присоединились многие знаменитости, что позволило привлечь внимание широкой общественности к проблеме. Однако флешмоб так и не вырос до масштабов американского #MeToo – возможно, потому что женщины в России все еще не готовы публично говорить о домашнем насилии и своих страхах.

Новый законопроект о профилактике домашнего насилия: мнения противников и защитников

Напомним, сегодня в России домашнее насилие не считается уголовным преступлением. Как постановил документ, подписанный президентом в 2017 году, побои в отношении родственников или сожителей рассматриваются как административное правонарушение (если инцидент произошел впервые). Декриминализация домашнего насилия вызвала бурную общественную реакцию и волну осуждения – особенно на фоне отчета Федеральной службы государственной статистики, опубликованной в 2016 году: согласно ей, за прошедший год в России от насилия в семье пострадали 16 миллионов женщин (то есть, каждая пятая жительница страны). Эта цифра действительно шокирует, хотя и не может считаться абсолютно достоверной, ведь многие пострадавшие просто боятся приходить в полицию или не видят в этом никакого смысла.

В ноябре этого года Совет Федерации опубликовал новый проект закона о профилактике семейно-бытового насилия, однако документ подвергся бурной критике социальных активистов и правозащитников. «Мы с соавторами ознакомились с предложенной редакцией Совета Федерации. Я, например, в тотальном ужасе, – написала в Facebook активистка и один из авторов проекта Алена Попова. – Начиная от цели закона: “сохранять семью”, а не защищать жертву, заканчивая “содействовать применению сторон”». Представители РПЦ также остались недовольны новым проектом, но совсем по другой причине: по их словам, положения закона угрожают семейным ценностям и противоречат Конституции РФ. 8 декабря стало известно, что депутаты Госдумы и правозащитники подготовили поправки к документу. Они предложили отнести к домашнему насилию побои и причинение вреда здоровью, запретить виновным приближаться к жертве на расстояние ближе 50 метров и ужесточить наказание за повторные нарушения (год тюрьмы вместо исправительных работ). В данный момент обсуждение новых поправок продолжается.

Security Check Required

Однако внезапно выяснилось, что у законопроекта о профилактике домашнего насилия есть противники не только среди РПЦ, но и обычных граждан страны, в том числе – женщин. В конце ноября несколько сотен москвичей вышли на согласованный митинг в парке «Сокольники». Участники мероприятия заявили, что новый закон подрывает основы института брака, и выразили опасение, что в случае его принятия органы опеки будут забирать детей из нормальных семей. Свой протест активисты подкрепили плакатами «Семья самое безопасное место на Земле» и «Я против закона СБН».

«То, что у нас проходят митинги против принятия закона о профилактике домашнего насилия, только доказывает, что в нашем обществе все еще царит патриархат, и мнение РПЦ это подтверждает, – комментирует сложившуюся ситуацию Виктория Данильченко. – К сожалению, пресловутого гендерного равенства в России нет. В отличии, кстати, от цивилизованных стран, в которых существует специальный закон о домашнем насилии. А у нас по-прежнему очень сильны стереотипы и мифы о том, что это “дела семейные, а сор из избы не выносят”, что женщина сама виновата или же женщина сама спровоцировала».

«И все же есть большие шансы изменить эту ситуацию, – добавляет юрист. – И хотя закон о домашнем насилии пытаются сделать неработоспособным, его сторонники, в том числе и я, будем бороться за принятие его в максимально рабочем виде».

Охранные ордеры, тюремные сроки преступникам и центры помощи жертвам: как с домашним насилием борются за границей

Пока в нашей стране не принят соответствующий законопроект, мы решили рассмотреть, как регулируется проблема домашнего насилия в других странах. В частности, в США, Франции, Германии и Австралии.

После прохождения курса терапии над виновным вновь состоится суд, который постановит: следует ли отпустить его на волю или приговорить к реальному тюремному сроку (в случае, если он так и не раскаялся в содеянном). Если преступник выходит на свободу и совершает насильственные действия повторно, то приговор будет лишь один – тюрьма. Конечно, законы о домашнем насилии немного отличаются в разных штатах, но механизм противоборства таким преступлениям обычно действует серьезно, согласно предписанному протоколу.

В европейских странах к проблеме также относятся с особым вниманием. В Германии существуют службы психологической поддержки для жертв семейного насилия и более 300 центров социальной помощи, где женщинам помогают оформить документы на государственное пособие, найти юриста, работу и новую квартиру. Их обидчиков наказывают реальными тюремными сроками (1-3 года за легкие телесные повреждения и до 10 лет за причинение тяжкого вреда здоровью). Во Франции законы в области домашнего насилия еще суровее: так, например, после обращения жертвы в полицию ее предполагаемому обидчику запрещается приближаться к ее дому (даже если его вина еще не доказана). При этом под определение семейного насилия попадает не только причинение физических увечий, но и «издевательства путем ухудшения качества жизни, нанесение вреда психическому здоровью человека». Максимальное наказание за подобное преступление может достигать трех лет лишения свободы.

В Австралии о проблеме домашнего насилия впервые заговорили после Второй мировой войны, а в 1970-х открылись первые центры помощи для жертв. В 1975 году был принят Закон о семье, который гарантировал защиту пострадавшим от насилия в семье. Ежегодно в этом государстве выделяются десятки (а иногда и сотни) миллионов долларов на открытие новых центров помощи и развитие мер защиты жертв. А в этом году правительство Австралии утвердило новые поправки к закону о домашнем насилии, запрещающие въезд в страну лицам, ранее осужденным за насильственные действия. Иностранным гражданам, которые проживают на территории Австралии и имеют соответствующие обвинения, аннулируют визу и депортируют их из страны.

Оксана Лекселл: «Как работает закон о домашнем насилии в США»

«Закон о домашнем насилии в США. Как это работает. Если жертва насилия (а в 97% случаев это — женщины) обращается в полицию, полиция прибывает на дом в течение нескольких минут. Никаких там «да сами разбирайтесь», «милые бранятся — только тешатся». Полиция специально обучена динамике отношений в ситуациях домашнего насилия и относится к подобным звонкам очень серьезно», — пишет клинический психолог в Facebook в связи с громким делом сестер Хачатурян.

«Полиция осматривает жертву на предмет признаков физического абьюза: синяки, кровоподтеки и т.п. Квартиру — на предмет разрушений, проломленных кулаком стен и т.п. Если находит, абьюзера арестовывают и помещают на 24 часа в jail. За эти 24 часа происходит слушание в суде в присутствии судьи. Даже если жертва забрала заявление, абьюзера продолжает судить штат. Эта поправка вышла к закону, учитывая, что многие жертвы насилия по самым разным причинам забирают заявление обратно. Обычно на первый раз абьюзер получает предупреждение и обязан пройти 26 сессий терапии: один час по разу в неделю, то есть это продолжается в течение полугода. За терапию офендер платит из своего кармана.

В каждом штате есть свои вариации, но у нас, в Иллинойсе, именно так. Согласно иллинойскому протоколу исполнения закона о домашнем насилии.

Терапевт каждый месяц пишет отчет по «успехам» абьюзера для суда. Потому что через 26 недель суд рассматривает, что делать с абьюзером дальше. Если уперся рогом и настаивает, что «это она меня довела» — иди в тюрьму. Если осознал: иди на волю, но попадешься второй раз — иди в тюрьму.

Терапия абьюзеров обычно проходит в групповом сеттинге, в группе не больше 12 человек. Формат: не наказывающий, а обучающий, дискуссионный и ни разу не унижающий или высмеивающий. К абьюзерам и офендерам относятся так, как хотят, чтобы они относились к своим партнерам, ставшим жертвами их насилия. Специально обученные сертифицированные терапевты моделируют для офендеров эффективное поведение в ситуациях конфликта. Людей, разрешающих конфликты исключительно через мордобой, учат новым способам разрешения конфликтов.

Комната для терапии оборудована так, что в случае чего терапевт нажимает кнопку и через пять секунд в комнате появляется вооруженный до зубов отряд полиции. И участники терапии об этом знают. Также они знают и видят направленные на них видеокамеры.

Такую работу обычно проводят только аккредитованные судом агентства, у которых есть все необходимое оборудование для безопасности терапевтов и самих участников групп.

Я предвижу белые пальто с комментариями: «Ах, как примитивно, это же для быдла и тех дур, которые за них замуж выходят». Как терапевт, который провел несколько лет в комнате с сигнализацией, поспешу сказать: я имела честь познакомиться с офендерами, которые были лучшими представителями богатых северных пригородов Чикаго: врачами, юристами, риелторами и другими «интеллигентными» профессиями. У меня был клиент, который угрожал жене сделать во сне укол, от которого она никогда не проснется, если она «хоть одному человеку п. т, что он ее систематически избивает», — конец цитаты. Муж ее был очень уважаемым врачом. Жена и не заявляла на него: заявил гинеколог жены, когда она пришла к нему на прием и он увидел следы насилия на теле. Врач тут же позвонил в полицию, конечно, потому что в Америке представители профессий врача, психолога и учителя являются mandated reporter: они обязаны сообщать властям о признаках любого абьюза. Это часть их договора со штатом, который выдает лицензию на практику.

Огромное количество офендеров были эмигранты, выходцы из других стран, в которых не было подобных законов и отсюда — чувство полнейшей безнаказанности. Очень много выходцев из бывшего Союза, Польши, Югославии, Мексики и ряда африканских стран. У половины — высшее образование, почти у всех- безупречная репутация на работе. Я уверена, что про отца сестер Хачатурян тоже многие отзывались как об уважаемом человеке.

Как-то один полицейский, с которым я тесно сотрудничала, признался мне, что самые огнеупоротые офендеры- это русскоязычные выходцы из бывшего Союза.

— Приезжаешь такого арестовывать, а он тебе преспокойно: «фак ю, и фак твою страну. Кто вы мне такие, чтобы диктовать, что мне делать в моем собственном доме!» — рассказывал полицейский.

Кроме обязательного курса терапии, офендерам запрещено жить в своем доме, пока не закончится срок наказания. Если жертва оформляет order of protection, в котором прописано, что она не хочет получать телефонные звонки или имейлы от своего абьюзера, не хочет, чтобы он подходил к ней на расстояние 20 метров, значит он обязан выполнять любые условия, прописанные в order of protection. Все аресты, защитные ордера, обвинения заносятся в criminal record офендера, а это влияет на нахождение работы, на получение гражданства, карьеру и т.д.

Закон о домашнем насилии — это комплексный подход к проблеме домашнего насилия. В нем участвуют полиция, система судов, психологи, социальные работники, сотрудники приютов для жертв насилия и т.д. Все эти люди проходят специальные тренинги и специально обучаются, чтобы знать, как себя вести в том числе и в самых опасных для жизни ситуациях.

После введения закона в 80-е годы в США количество погибших женщин от рук своих мужей и бойфрендов упало с 10 тысяч до 1,5 тысяч в год (на 300 млн населения). Для сравнения, в России на сегодняшний день эта цифра просто чудовищна: 14 тысяч женщин в год (на 140 млн населения).

Сталкивалась со многими судебными процессами в Америке, когда жертва насилия превышала уровень самообороны и доводила дело до убийства своего абьюзера. Защита в таких делах часто использует как раз закон о домашнем насилии. Если жертва докажет, что над ней систематически свершалось насилие, которое довело её до убийства, таких подсудимых полностью оправдывают.

Судьба сестер Хачатурян — это результат именно того, что в стране отсутствует закон о домашнем насилии. Я прожила 30 лет в Украине и вот уже 22 года живу в США. Я вижу большую разницу в том, как защищена женщина в Штатах и как беззащитна она в странах бывшего Союза в контексте домашнего насилия. В Америке у сестер Хачатурян было бы намного больше вариантов выбора. У меня нет в этом никаких сомнений».

Закон о домашнем насилии в США. Как это работает

Я вижу большую разницу в том, как защищена женщина в Штатах и как беззащитна она в странах бывшего Союза в контексте домашнего насилия.

Если жертва насилия (а в 97% случаев это — женщины) обращается в полицию, полиция прибывает на дом в течение нескольких минут. Никаких там «да сами разбирайтесь», «милые бранятся — только тешатся». Полиция специально обучена динамике отношений в ситуациях домашнего насилия и относится к подобным звонкам очень серьёзно.

Полиция осматривает жертву на предмет признаков физического абьюза: синяки, кровоподтёки и т.п. Квартиру — на предмет разрушений, проломленных кулаком стен и т. п.
Если находит, абьюзера арестовывают и помещают на 24 часа в jail. За эти 24 часа происходит слушание в суде в присутствии судьи. Даже если жертва забрала заявление — абьюзера продолжает судить штат. Эта поправка вышла к закону, учитывая, что многие жертвы насилия по самым разным причинам забирают заявление обратно.

Обычно на первый раз абьюзер получает предупреждение и обязан пройти 26 сессий терапии: один час по разу в неделю, то есть это продолжается в течение полугода. За терапию офендер платит из своего кармана.

В каждом штате есть свои вариации, но у нас в Иллинойсе именно так. Согласно иллинойскому протоколу исполнения закона о домашнем насилии.

Терапевт каждый месяц пишет отчёт по «успехам» абьюзера для суда. Потому что через 26 недель суд рассматривает, что делать с абьюзером дальше. Если упёрся рогом и настаивает, что «это она меня довела» — иди в тюрьму.
Если осознал: иди на волю, но попадёшься второй раз — иди в тюрьму.

Терапия абьюзеров обычно проходит в групповом сеттинге, в группе не больше 12 человек.
Формат: не наказывающий, а обучающий, дискуссионный и ни разу не унижающий или высмеивающий.

Комната для терапии оборудована так, что в случае чего терапевт нажимает кнопку и через пять секунд в комнате появляется вооружённый до зубов отряд полиции. И участники терапии об этом знают. Так же они знают и видят направленные на них видеокамеры.

Такую работу обычно проводят только аккредитованные судом агенства, у которых есть всё необходимое оборудование для безопасности терапевтов и самих участников групп.

Я предвижу белые пальто с комментариями: «ах, как примитивно, это же для быдла и тех дур, которые за быдло замуж выходят».

Как терапевт, который провёл несколько лет в комнате с сигнализацией, поспешу сказать: я имела честь познакомиться с офендерами, которые были лучшими представителями богатых северных пригородов Чикаго: врачами, юристами, риелторами и представителями других «интеллигентных» профессий. У меня был клиент, который угрожал жене сделать во сне укол, от которого она никогда не проснётся, если она « хоть одному человеку расскажет, что он её систематически избивает» — конец цитаты. Муж её был очень уважаемым врачом. Жена и не заявляла на него: заявил гинеколог жены, когда она пришла к нему на приём и он увидел следы насилия на теле. Врач тут же позвонил в полицию, конечно, потому что в Америке врачи, психологи и учителя являются mandated reporter: они обязаны сообщать властям о признаках любого абьюза. Это часть их договора со штатом, который выдаёт лицензию на практику.

Огромное количество офендеров были эмигранты, выходцы из других стран, в которых не было подобных законов и отсюда — чувство полнейшей безнаказанности. Очень много выходцев из бывшего Союза, Польши, Югославии, Мексики и ряда африканских стран. У половины — высшее образование, почти у всех — безупречная репутация на работе.
Я уверена, что про отца сестёр Хачатурян тоже многие отзывались как об уважаемом человеке.

Как-то один полицейский, с которым я тесно сотрудничала, признался мне, что самые огнеупоротые офендеры — это русскоязычные выходцы из бывшего Союза.

— Приезжаешь такого арестовывать, а он тебе: (. ) кто вы мне такие, чтобы диктовать, что мне делать в моём собственном доме! — рассказывал полицейский.

Кроме обязательного курса терапии, офендерам запрещено жить в своём доме, пока не закончится срок наказания. Если жертва оформляет order of protection, в котором прописано, что она не хочет получать телефонные звонки или имейлы от своего абьюзера, не хочет, чтобы он подходил к ней на расстояние 20 метров, значит он обязан выполнять любые условия, прописанные в order of protection.
Все аресты, защитные ордера, обвинения заносятся в criminal record офендера, а это влияет на нахождение работы, на получение гражданства, карьеру и т.д.

Закон о домашнем насилии — это комплексный подход к проблеме домашнего насилия. В нём участвуют полиция, система судов, психологи, социальные работники, сотрудники приютов для жертв насилия и т.д. Все эти люди проходят специальные тренинги и специально обучаются, чтобы знать, как себя вести в том числе и в самых опасных для жизни ситуациях.

После введения закона в 80-е годы в США количество погибших женщин от рук своих мужей и бойфрендов сократилось с 10 тысяч до 1.5 тысяч в год (на 300 млн. населения). Для сравнения в России на сегодняшний день эта цифра просто чудовищна: 14 тысяч женщин в год (на 140 млн. населения).

Сталкивалась со многими судебными процессами в Америке, когда жертва насилия превышала уровень самообороны и доводила дело до убийства своего абьюзера. Защита в таких делах часто использует как раз закон о домашнем насилии. Если жертва докажет, что над ней систематически свершалось насилие, которое довело её до убийства, таких подсудимых полностью оправдывают.

UPD. Закон о домашнем насилии симметричен. Женщина-абьюзер несёт ту же ответственность, что и мужчина. Мужчина тоже может стать жертвой насилия, хотя по статистике количество женщин — жертв is significantly higher (значительно выше).

UPD2. В перепостах очень много эмоциональной реакции: «чтоб они сдохли, чтоб у этих ублюдков/уродов руки-ноги отсохли» и т. д. У меня к таким эмоциональным авторам один вопрос: чем вы отличаетесь от абьюзеров/офендеров? Своим неумением контролировать эмоции вы ничем не отличаетесь от тех, кого вы осуждаете. Обзывание партнёра нехорошими словами — это эмоциональное насилие, дамы и господа!
You have to practice what you preach, как говорят у нас в терапии (Ты должен поступать так, как проповедуешь).
Всем писа и мира во всём мире с писом.

Феминистки в ужасе: в США исключили из понятия «домашнего насилия» т.н. «психологическое насилие»

Пока в России Оксана Пушкина с Ксюшей Собчак и целым легионом лоббисток разрушения семьи под предлогом защиты женщин от насилия пропихивают в Думу свой, списанный с Запада, законопроектик «О профилактике СБН», а в большинстве стран Европы гомосеки уже открыто считают себя высшей кастой, мировой гегемон – США -– выбросил эту феминистскую дурь как устаревший и ненужный хлам. Притом выбросили тихо, постановлением администрации американского президента, оставив уголовное наказание только за причинение физического вреда, и тем самым лишив десятки тысяч феминисток государственных грантов на борьбу с семьей.

«Определение Департамента юстиции Трампа рассматривает в качестве домашнего насилия только физический ущерб, представляющий собой уголовное преступление или мисдиминор (в уголовном праве США и Великобритании категория наименее опасных преступлений, граничащих с административными правонарушениями, – прим. РИА «Катюша»). Таким образом, другие формы домашнего насилия, такие как психологическое насилие, принудительный контроль и манипуляции больше не подпадают под определение Департамента. При администрации Обамы определение было значительно более широким и учитывало мнение организаций, занимающихся проблемами домашнего насилия. Управление по борьбе с насилием в отношении женщин (OVW), входящее в структуру Департамента юстиции, внесло изменения в свое определение сексуального домогательства, с тем чтобы оно также касалось аспектов уголовного правосудия», – пишет возмущенная «обозревателька» британской Independent Майя Оппенхейм.

Опустим тот момент, что в США уже создана полноценная госструктура, со штатом и зарплатами, которая занимается исключительно поисками жертв домашнего насилия и дабы обосновать свое существование, должна этих жертв находить и постоянно пиарить тему. Главное здесь то, что Трамп понимает недопустимость уголовного преследования за абсолютно размытое понятие «психологического насилия» в семье, по которому преследуют в основном мужчин и под которое можно впихнуть вообще, что угодно, вплоть до банального скандала на тему кому мыть посуду.

Плюс к этому американский президент довольно ловко нанес ответный удар по постоянно организующим антитрамповские митинги и провокации движению феминисток, покусившись на «святое» – государственные гранты. Да, местная оппозиция там тоже любит когда ее возмущение оплачивается из кармана тех, кого они и за людей не очень считают.

«Впервые о поправках правительства Трампа к существующим определениям написала Натали Нанаси – директор юридического центра им. Эльмо Б. Хантера для жертв преступлений в отношении женщин при юридическом факультете Дедмана Южного методистского университета. «Очевидно, что эти, казалось бы, семантические изменения, даже если они еще не закреплены в официальном законодательстве или политике, являются частью более широкой тенденции к девальвации женщин, осуществляемой этой администрацией и этим президентом», – написала Нанаси в статье для американского издания «Slate». По ее словам, новые термины могут означать, что Управление по борьбе с насилием в отношении женщин ограничит предоставление грантов для усилий по борьбе с сексуальным насилием – в результате чего многие пострадавшие могут остаться без ресурсов. Управление может также изменить свои образовательные и учебные ресурсы, чтобы внедрить новое определение, в результате чего некоторые жертвы более не будут считаться таковыми, полагает эксперт», – продолжает рассказ журналистка Independent.

А жертв там нашли считай в каждой американской семье. Всего в США проживают 168 млн женского населения, включая новорожденных и бабушек преклонных лет. Как отмечает ведущее аналитическое издание США Центр Пью, доля взрослых американцев, состоящих в настоящее время в браке, в последние десятилетия несколько снизилась: с 58% в 1995 году до 53% сегодня. То есть, из примерно 130 млн женского взрослого населения замужем примерно 65 млн. И вот тут приходит Управление по борьбе с насилием в отношении женщин и со страниц Independent заявляет, что около 43,5 млн женщин испытывали «психологическую агрессию» со стороны интимного партнера в США. То есть, по мнению чиновников, в их прекрасных США 2/3 семей «неблагополучные». В общем, наш ВЦИОМ нервно курит в сторонке. А феминистски и прочие меньшинства, захватившие власть и СМИ, делают из этих «исследований» выводы что семью состоящую из мужчины и женщины надо запретить немедленно, всех детей отдать в детдома, а уважаемым господам из управления выписать огромные премии. Примерно о том же, к слову, говорил извращенец из Канады, который там возглавляет женскую организацию – все мужики агрессивны по природе и надо их просто запретить.

В Штатах ежегодно выписывается более миллиона т.н. охранных ордеров», большинство из них, по признанию местного Минюста—необоснованно. Неслучайно охранный ордер называют в США «разводом де факто». И эта жуткая жуть, естественно, отнюдь не способствует укреплению семьи —наоборот, волна разводов все нарастает, а равно и количество юношей и девушек которые просто боятся или не хотят создавать семьи. В Европе ситуация еще хуже: там видно невооруженным взглядом как сокращается популяция белого населения -– зато количество всевозможных извращенцев растет на дрожжах, в ряде стран их уже сложно назвать меньшинствами —что, собственно, и показал недавний референдум в Швейцарии.

Трамп, кажется, начал понимать что это тупик. Может быть, потому, что он, как бывший коммерсант, умеет считать деньги, и должен понимать что государству гораздо выгоднее иметь дело с семьями, которые растят нормальных детей и не нуждаются в гос. пособиях для матерей-одиночек, о катастрофическом количестве которых пишет в том же докладе Центр Пью.

И таких комментариев в статье британской газеты более чем достаточно. Нет, правда, никаких иных, вроде мнения противников данного закона о семейно-бытовом насилии или родителей, чьи дети попали в детские дома из-за ретивости «управления» и активисток, которым надо дать миллионные показатели для выбивания миллиардов на зарплаты и гранты. Но кто же им даст слово в таких «демократических» изданиях. Впрочем, им не нужны статьи в британских газетах от местных светлоликих обозревательниц, менее чем за год до выборов рейтинг президента США Дональда Трампа поднялся до 49%. Это самый высокий показатель одобрения его деятельности за президентский срок. Ранее наивысшим показателем одобрения деятельности действующего главы Белого дома были 46% в июне 2019 года, свидетельствуют результаты исследования американского института общественного мнения Gallup. И это несмотря на целую кучу провалов в международной политике, постоянные попадания в глупые истории и бесконечным перемыванием костей то по «русскому делу», то по «украинскому». А секрет оказался прост – одобрение его экономической политики плюс понимание, что он чуть не единственный кто противостоит миру журналистки Майе Оппенхейм, в котором за толпой феминисток, педерастов и чиновников просто нет места нормальной семье.

Депутатам на заметку: как работает закон о домашнем насилии в США

Дело доцента Соколова

«Трагедии сестер Хачатурян и студентки Анастасии Ещенко, которую убил профессор Олег Соколов, на мой взгляд, объединяет наличие психических отклонений у агрессоров, – комментирует Виктория Данильченко. – Михаил Хачатурян перед смертью вернулся после лечения в психбольнице, а про Соколова многие знакомые и студенты говорят, часто его поведение было, мягко говоря, неадекватным. Поэтому, наверное, у жертв в этих историях было мало шансов на счастливую жизнь – рядом с психбольными она просто невозможна».

Человека, уличённого в домашнем насилии, в Америке судят даже в том случае, если его жертва забрала своё заявление из полиции.

«Новые Известия» уже не раз обращались к теме домашнего насилия, закон о котором необходим стране уже много лет, и то, что даже не предлагается к рассмотрению «безумным принтером» Госдумы выглядит какой-то первобытной, даже звериной дикостью. Как и само домашнее насилие. Много, почти каждый день, пишет с примерами из российской жизни и из законодательств других стран, пишет о его необходимости общественный деятель Алена Попова, говорят и пишут гражданские активисты, адвокаты, обычные граждане, однако депутаты хранят бесчеловечное молчание.

Сделаем еще одну попытку и опубликуем пост психолог Оксаны Лексель, живущей в американском Чикаго, которая профессионально описала ситуацию с домашним насилием в США, тайно и завистливо подражать нравам которой так любят в России:

«Если жертва насилия (а в 97% случаев это- женщины) обращается в полицию, полиция прибывает на дом в течение нескольких минут. Никаких там «да сами разбирайтесь», «милые бранятся — только тешатся». Полиция специально обучена динамике отношений в ситуациях домашнего насилия и относится к подобным звонкам очень серьёзно.

Полиция осматривает жертву на предмет признаков физического абьюза: синяки, кровоподтёки и т.п. Квартиру — на предмет разрушений, проломленных кулаком стен и т. п. Если находит, абьюзера арестовывают и помещают на 24 часа в тюремную камеру. За эти 24 часа происходит слушание в суде в присутствии судьи. Даже если жертва забрала заявление — абьюзера продолжает судить штат. Эта поправка вышла к закону, учитывая, что многие жертвы насилия по самым разным причинам забирают заявление обратно.

Обычно на первый раз абьюзер получает предупреждение и обязан пройти 26 сессий терапии: один час по разу в неделю, то есть это продолжается в течение полугода. За терапию он платит из своего кармана.

В каждом штате есть свои вариации, но у нас в Иллинойсе именно так. Согласно иллинойскому протоколу исполнения закона о домашнем насилии.

Терапевт каждый месяц пишет отчёт по «успехам» абьюзера для суда. Потому что через 26 недель суд рассматривает, что делать с абьюзером дальше. Если упёрся рогом и настаивает, что «это она меня довела» — иди в тюрьму. Если осознал: иди на волю, но попадёшься второй раз — иди в тюрьму.

Терапия абьюзеров обычно проходит в групповом сеттинге, в группе не больше 12 человек. Формат: не наказывающий, а обучающий, дискуссионный и ни разу не унижающий или высмеивающий.

К абьюзерам относятся так, как хотят, чтобы они относились к своим партнёрам, ставшими жертвами их насилия. Специально обученные сертифицированные терапевты моделируют для них эффективное поведение в ситуациях конфликта. Людей, разрешающих конфликты исключительно через мордобой и психологическое насилие, учат новым способам разрешения конфликтов.

Комната для терапии оборудована так, что в случае чего терапевт нажимает кнопку и через пять секунд в комнате появляется вооружённый до зубов отряд полиции. И участники терапии об этом знают. Так же они знают и видят направленные на них видеокамеры.

Такую работу обычно проводят только аккредитованные судом агентства, у которых есть всё необходимое оборудование для безопасности терапевтов и самих участников групп.

Я предвижу белые пальто с комментариями: «ах, как примитивно, это же для быдла и тех дур, которые за быдло замуж выходят».

Как терапевт, который провёл несколько лет в комнате с сигнализацией, поспешу сказать: я имела честь познакомиться там с людьми, которые были лучшими представителями богатых северных пригородов Чикаго: врачами, юристами, риэлторами и другими «интеллигентными» профессиями. У меня был клиент, который угрожал жене сделать во сне укол, от которого она никогда не проснётся, если она «хоть одному человеку расскажет, что он её систематически избивает» — конец цитаты. Муж её был очень уважаемым врачом. Жена и не заявляла на него: заявил гинеколог жены, когда она пришла к нему на приём и он увидел следы насилия на теле. Врач тут же позвонил в полицию, конечно, потому что в Америке представители профессий врача, психолога и учителя являются mandated reporter: они обязаны сообщать властям о признаках любого абьюза. Это часть их договора со штатом, который выдаёт лицензию на практику.

Огромное количество насильников были эмигранты, выходцы из других стран, в которых не было подобных законов и отсюда — чувство полнейшей безнаказанности. Очень много выходцев из бывшего Союза, Польши, Югославии, Мексики и ряда африканских стран. У половины — высшее образование, почти у всех — безупречная репутация на работе. Я уверена, что про отца сестёр Хачатурян тоже многие отзывались как об уважаемом человеке.

Как-то один полицейский, с которым я тесно сотрудничала, признался мне, что самые «огнеупоротые» насильники — это русскоязычные выходцы из бывшего Союза.

— Приезжаешь такого арестовывать, а он тебе: фак ю, и фак твою страну. Кто вы мне такие, чтобы диктовать, что мне делать в моём собственном доме! — рассказывал полицейский.

Кроме обязательного курса терапии, насильникам запрещено жить в своём доме, пока не закончится срок наказания. Если жертва оформляет «order of protection», в котором прописано, что она не хочет получать телефонные звонки или имейлы от своего абьюзера, не хочет, чтобы он подходил к ней на расстояние 20 метров, значит он обязан выполнять любые условия, прописанные в «order of protection». Все аресты, защитные ордера, обвинения заносятся в «criminal record» офендера (криминальное досье), а это влияет на нахождение работы, на получение гражданства, карьеру и т.д.

Закон о домашнем насилии- это комплексный подход к проблеме домашнего насилия. В нём участвуют полиция, система судов, психологи, социальные работники, сотрудники приютов для жертв насилия и т.д. Все эти люди проходят специальные тренинги и специально обучаются, чтобы знать, как себя вести в том числе и в самых опасных для жизни ситуациях.

После введения закона в 80-е годы в США количество погибших женщин от рук своих мужей и бойфрендов сократилось с 10 тысяч до 1.5 тысяч в год ( на 300 млн. населения). Для сравнения в России на сегодняшний день эта цифра просто чудовищна: 14 тысяч женщин в год (на 140 млн. населения).

Сталкивалась со многими судебными процессами в Америке, когда жертва насилия превышала уровень самообороны и доводила дело до убийства своего абьюзера. Защита в таких делах часто использует как раз закон о домашнем насилии. Если жертва докажет, что над ней систематически свершалось насилие, которое довело её до убийства, таких подсудимых полностью оправдывают.

Судьба сестёр Хачатурян- это результат именно того, что в стране отсутствует закон о домашнем насилии. Я прожила 30 лет в Украине и вот уже 22 года живу в США. Я вижу большую разницу в том, как защищена женщина в Штатах и как беззащитна она в странах бывшего Союза в контексте домашнего насилия. В Америке у сестёр Хачатурян было бы намного больше вариантов выбора. У меня нет в этом никаких сомнений.

P.S..

Закон о домашнем насилии симметричен. Женщина-абьюзер несёт ту же ответственность, что и мужчина. Мужчина тоже может стать жертвой насилия, хотя по статистике количество женщин — жертв is significantly higher (значительно выше).

P.P.S.

В перепостах очень много эмоциональной реакции: «чтоб они сдохли, чтоб у этих ублюдков/уродов руки-ноги отсохли» и т. д. У меня к таким эмоциональным авторам один вопрос: чем вы отличаетесь от абьюзеров/офендеров? Своим неумением контролировать эмоции вы ничем не отличаетесь от тех, кого вы осуждаете. Обзывание партнёра нехорошими словами- это эмоциональное насилие, дамы и господа!» You have to practice what you preach, как говорят у нас в терапии (Ты должен поступать так, как проповедуешь). »

А вот для сравнения фрагмент поста о том, как «борются» с домашним насилием в России известного адвоката Алексея Федярова:

«. Как же наказывают семейных садистов? Это штраф от пяти тысяч до тридцати тысяч рублей, либо административный арест на срок от десяти до пятнадцати суток, либо обязательные работы на срок от шестидесяти до ста двадцати часов. Чаще всего наказывают штрафами. Которые, конечно же, сами садисты или приставы забирают из скудного семейного бюджета.

Для примера, штрафы за высказывание в интернет неуважения к власти варьируются в зависимости от повторности правонарушения от 30 до 300 тысяч рублей (части 3-5 статьи 20.1 КоАП). И административный арест, конечно. О многом говорит: верхняя планка штрафа за избиение женщины мужем — это нижняя планка штрафа за оскорбление представителя власти.

Типичная систематически избиваемая женщина в России обращается в полицию от безысходности. Только когда совсем уже невмоготу. Мужика увозят тогда ненадолго, а что с ним делать полицейским? Оформили и отправили. Вытрезвителей нет. Держать таких в ОВД — помещений не напасешься. И даже если ночь продержат, он придет домой на следующий день. Злой и уверенный в аргументах — чего добилась, тварь? Давай денег, штраф платить.

Государство разрешило садистам быть дома страшными, страшно бить жену, порождать мрак, в котором растут дети. Кем станет мальчик, который видит, что папе можно бить маму, его, сестру и ничего за это не будет? Кем вырастет девочка, которая знает — мужское насилие ненаказуемо и сопротивляться ему бессмысленно? Какими духовными скрепами, домостроем, традициями, религиозными соображениями можно оправдать домашний садизм?

В этом все о нашей стране: женщину — мать, жену, дочь можно пытать, это недорого, в крайнем случае штраф заплатишь небольшой. А вот полицейского и вертухая не тронь — святое. Да и от самого садиста руки прочь, это — домострой и скрепа.

Конечно же, я за комплексный закон о семейном насилии. Я вообще за семью, где все равны, где всем спокойно за себя. И я за изучение опыта США и Европы без оговорок о нашем особом пути. Страшные это оговорки. Дошли уже, некуда дальше. »

Источники

• http://blog.classic.newsru.com/article/01jul2019/usa_nasilie
• http://www.marieclaire.ru/stil-zjizny/bet-ne-znachit-lyubit-kak-rabotayut-zakonyi-o-domashnem-nasilii-v-raznyih-stranah-i-pochemu-v-rossii-takogo-net-/
• http://blog.newsru.com/article/01jul2019/usa_nasilie
• http://vomske.ru/blogs/12954-zakon_o_domashnem_nasilii_v_ssha_kak_eto_rabotaet/
• http://xn—-8sbeyxgbych3e.ru-an.info/%D0%BD%D0%BE%D0%B2%D0%BE%D1%81%D1%82%D0%B8/%D1%84%D0%B5%D0%BC%D0%B8%D0%BD%D0%B8%D1%81%D1%82%D0%BA%D0%B8-%D0%B2-%D1%83%D0%B6%D0%B0%D1%81%D0%B5-%D0%B2-%D1%81%D1%88%D0%B0-%D0%B8%D1%81%D0%BA%D0%BB%D1%8E%D1%87%D0%B8%D0%BB%D0%B8-%D1%82-%D0%BD-%D0%BF%D1%81%D0%B8%D1%85%D0%BE%D0%BB%D0%BE%D0%B3%D0%B8%D1%87%D0%B5%D1%81%D0%BA%D0%BE%D0%B5-%D0%BD%D0%B0%D1%81%D0%B8%D0%BB%D0%B8%D0%B5-%D0%B8%D0%B7-%D0%BF%D0%BE%D0%BD%D1%8F%D1%82%D0%B8%D1%8F-%D0%B4%D0%BE%D0%BC%D0%B0%D1%88%D0%BD%D0%B5%D0%B3%D0%BE-%D0%BD%D0%B0%D1%81%D0%B8%D0%BB%D0%B8%D1%8F/
• http://newizv.ru/article/general/12-07-2019/deputatam-na-zametku-kak-rabotaet-zakon-o-domashnem-nasilii-v-ssha